– Не говори так, Мэри! – резко перебил он. – Я – юрист и верю в справедливость. К твоему сыну отнесусь по справедливости. Признаюсь, я очень страдал после того, как получил твое письмо, но все это было очень давно, я стал взрослым и забыл о своей боли.

– А мой сын станет взрослым? – тихо спросила она.

Ответа не последовало.

Днем он зашел в кабинет к Холмсу. Большинство журналистов фамильярно называли шефа отдела по расследованию убийств Шерлоком, но все служащие звали его Эфраимом, то есть его настоящим именем. Круглое лицо этого невысокого седовласого человека в очках придавало ему сходство с телевизионным комиком. Однако впечатление было обманчивым: Эфраим Холмс был начисто лишен чувства юмора.

– Какие у тебя вопросы, Хэнк? – спросил он. – Я занят.

– Дело Морреса, – без предисловий заявил Хэнк.

– А что с этим делом?

– Я хочу от него отказаться. И прошу назначить обвинителем кого-нибудь другого. Холмс резко поднял голову:

– Почему, черт побери?

– По личным причинам.

– Каким?

– По личным причинам, – повторил Хэнк, не желая вдаваться в подробности.

– Ты боишься?

– Нет. С чего ты взял?

– Не знаю. Вся эта газетная шумиха. Эти ублюдки уже предрешили ход дела. Вопят о смертном приговоре. Я и подумал, может, ты из-за них дергаешься.

– Нет. Газеты тут ни при чем.

– Тогда в чем дело? Думаешь, у нас мало шансов на победу?

– Нет, дело в наших руках.

– По обвинению в убийстве первой степени?

– Да, по обвинению в убийстве первой степени.

– Тогда какого черта ты хочешь от него отказаться?

– Я же сказал тебе: по личным причинам. Эфраим, я бы хотел взять самоотвод.

– Кто-нибудь из этих ребят каким-то образом связан с тобой?

– Нет.

– Тебя беспокоит требование смертной казни для мальчишек?

– Нет.

– Ты не любишь пуэрториканцев?

– Что?

– Я говорю…

– Я слышал. Что за странный вопрос?

– Не будь таким заносчивым. Ненависть» не выбирает себе юрисдикцию. Может быть, ты один из тех, кто считает, что город только выиграет от смерти таких людей, как Рафаэль Моррес. Может быть, ты считаешь убийство оправданным?

– Что за вздор! – воскликнул Хэнк. – Никто не имеет права так думать.

– Неужели? Тогда тебя ждет большой сюрприз. – Холмс Помолчал, затем продолжил:

– Я пока не вижу оснований для передачи дело другому.

– Можно объяснить это так: пусть защита пустит слух, что государственный обвинитель с предубеждением относится к делу.

– Значит, ты все-таки не любишь пуэрториканцев?

– Я говорю не о предубеждении такого рода.

– А о каком?

– Эфраим, я не могу тебе всего объяснить. Просто Хочу отказаться от дела. Я только что начал работать с ним, так что время еще не упущено. Кроме того, контора, полагаю, только выиграет от моего отказа.

– Ты так думаешь, да? И кому, По-твоему, Я должен передать дело?

– Это тебе решать, а не мне.

– Я когда-нибудь уговаривал тебя, Хэнк? Скамей?

– Нет.

– Хорошо. Если я всем скажу, что ты лучший обвинитель в этом офисе, ты поймешь, что я не пытаюсь просто польстить тебе. А это очень важное дело, гораздо важнее, чем ты…

– Это просто еще одно убийство, Эфраим.