|
Морис де Сен-Фиакр шел за Мегрэ, задумчиво глядя себе под ноги. Когда они добрались до главной аллеи парка, как раз закончилась семичасовая месса, и прихожане, которых было теперь гораздо больше, чем на ранней мессе, выходили из церкви и собирались небольшими группками на паперти. Иные уже отправились на кладбище, и над кладбищенской оградой виднелись их головы. По мере того, как светало, становилось все холоднее: студеный северо-восточный ветер кружил сухие листья над деревенской площадью, над прудом Богородицы. Мегрэ принялся набивать трубку. Как знать, быть может, ради этого он и выманил молодого графа на улицу. Но ведь врач-то курил прямо в спальне покойной. Да и сам Мегрэ привык курить где угодно. Но только не в замке. Это было совершенно особое место, в юности олицетворявшее для него все самое недостижимое. - Сегодня граф вызвал меня в библиотеку. Мы работали вместе, - бывало, с гордостью сообщал его отец. В те времена совсем еще юный Жюль Мегрэ не раз почтительно провожал глазами детскую коляску, которую кормилица возила по парку. Тогдашний младенец и был нынешний граф Морис де Сен-Фиакр. - Кому выгодна смерть вашей матушки? - Не понимаю. Доктор ведь сказал... Морис заволновался. Жесты его сделались резкими, порывистыми. Он поспешно схватил протянутую комиссаром бумагу, в которой сообщалось о готовящемся преступлении. - Что это значит? Бушардон говорит, что у нее остановилось сердце и что... - Но эту остановку сердца кто-то предвидел за две недели. Издали на них с любопытством поглядывали крестьяне. Потихоньку, словно следуя за ходом своих мыслей, собеседники подошли к церкви. - Что привело вас в замок сегодня утром? - Об этом я и думаю, - с трудом выговорил Морис де Сен-Фиакр. - Вы спросили меня, кому выгодна... Так вот. Один человек, несомненно, заинтересован в смерти моей матери. Я сам. Он вовсе не шутил и выглядел крайне озабоченным, что не помешало ему окликнуть по имени проезжавшего мимо велосипедиста и поздороваться с ним. - Раз вы из полиции, значит, уже сообразили, что к чему. Да и каналья Бушардон уж конечно не преминул рассказать вам... Мать была несчастной старой женщиной. Отец умер. Я уехал. По-моему, она слегка свихнулась, когда осталась совсем одна. Сначала не вылезала из церкви. Потом... - Молодые секретари? - Мне кажется, это совсем не то, что вы думаете и на что намекал Бушардон. Ни в коей мере не порок. Просто потребность в нежности. Потребность о ком-то заботиться. Чтобы эти молодые люди могли воспользоваться ее помощью и заботой, могли выйти в люди. Представьте, это не мешало ей оставаться крайне набожной. Наверняка у нее бывали тяжелейшие моменты раскаяния, когда она терзалась, разрываемая верой в Бога и этой... этим... - Так вы говорите, вам выгодно... - Знаете, от нашего семейного состояния мало что осталось. А у таких людей, как этот парень, руки загребущие, сами видели. Думаю, года через три-четыре и вовсе ничего не осталось бы. Морис де Сен-Фиакр вышел из дому без шляпы. Проведя рукой по волосам, он заглянул в глаза Мегрэ, чуть помолчал и добавил: - Остается сказать, что я приехал, чтобы попросить У матери сорок тысяч франков. Я должен оплатить один чек, иначе он окажется без обеспечения. |
