– Благодарствуйте‑с, постоим мы.

– Господи, зачем же стоять‑с, садитесь.

– Мы постоим‑с! – значимо, с нажимом повторила потерпевшая, сдвинув соболиные брови.

– Как хотите, – непонимающе пожал плечами я. – Так в чём, собственно, дело?

– Сухово‑Копыткина Мария Сидоровна, можно просто Мария, – с поклоном представилась женщина. – Вдовствующие мы‑с, из купеческого сословию будем, две лавки на Базарной да склады с рыбою, солью опять же приторговываем. Ни за чем таким не числились, добрую славу о себе бережём‑с, а ежели кто худое слово скажет…

– Долго не проживёт, – под нос довершил я, а вдова купчиха, выдержав весомую паузу, неспешно продолжила:

– Вот и получается, что, раз уж такой расклад, пущай теперь‑с, как честный человек, женится!

– На… э‑э… в смысле, на ком?

– Как на ком‑с?! – нервно сглотнула Мария Сидоровна, постучав себя кулаком в колыхающуюся грудь. – Дак на мне, на мне же!

– В смысле он, – я указал карандашиком на юношу, – должен жениться на вас, так? Вообще‑то на первый взгляд возрастная разница, как у Киркорова с Пугачёвой, но…почему бы и нет?! Раз им можно, совет вам да любовь, как говорится. А милиция‑то здесь при чём? В церковь идите.

– Смилуйся, батюшка участковый! – плаксиво скривив губки, всхлипнула вдова. – Как же не в милицию‑то, ить дело совсем уголовное! Мало того что чуть не убили приличную вдову‑с, дак теперича и жениться, изменщик, не хочет. Говорит, дескать, в другую целил… но попал‑то в меня! Пущай и ответ даёт по всей строгости‑с, законным браком!

– Минуточку, я никак не пойму, где проблема? Купчиха резко повернулась ко мне, и я едва не рухнул со скамьи… Упс‑с, теперь понятно ГДЕ… Пониже спины, в… в… внизу в общем, торчала тонкая оперённая стрела!

– И главное, колется же…

Я рухнул на стол, питаясь жевать скатерть, едва дыша от распирающего хохота! Да‑а, начитался боярский сын сказок… Пустил стрелу в небеса, а на чей двор упадёт – там, значит, и суженая его. Что тут скажешь? Стреляет парень отменно (хотя в такую мишень и спьяну не промажешь!), а вот с везением… это у каждого индивидуально. И главное, уж попал так попал! И кто здесь, спрашивается, пострадавший?

– Я больше не буду. Пустите, тётенька…

– Молчи, сердцеед коварный!

Меня спасла Яга. Вовремя вернувшаяся с базара бабка, быстро смикитила, что к чему, и, правильно оценив ситуацию, под стрелецким конвоем отправила обоих к отцу Кондрату. Пусть уж он с этим разбирается, у нас в отделении и других забот предостаточно. Тем паче, что новости наша глава экспертного отдела принесла неутешительные…

* * *

– Уже полбазара шумит о том, что‑де Митька милицейский дочку Брусникину со двора свёл. Правда, большинство говорит, раз свёл – стало быть, за дело! Якобы за просто так у нас не арестовывают…

– Нет, конечно, – поспешно согласился я, – ну, иногда… бывает… в крайне редких случаях, но потом мы всегда извиняемся!

Яга рассеянно кивнула и задумалась о чём‑то своём. Вообще‑то если честно, то обычно за всё отделение извиняюсь я один. Бабке гонор не позволяет, а Митяй только прошения просить горазд, и то в лучшем случае у меня, Яги или государя. Перед прочими так «извиняется», что люди на него и жаловаться боятся.