— Что было дальше? — спросил адвокат.

— Он ей позвонил по междугородному телефону, после чего они часто разговаривали, не менее двух‑трех раз в неделю. Кончилось это тем, что тетя Лоррейн решила совершить в отпуске путешествие на автомобиле… Меня это, конечно, ничуть не обмануло, я прекрасно понимала, что у нее на уме, но ничего не могла изменить. В то время ее просто невозможно было остановить, дело зашло слишком далеко, этот человек ее буквально загипнотизировал.

— И вы решили отправиться вместе с ней?

— Да.

— Вы приехали сюда вместе, и что произошло?

— Мы приехали в отель и сняли номер, она сказала, что устала с дороги и хочет немного полежать. Я отправилась по магазинам. Когда вернулась, тети Лоррейн не было, а на туалетном столике для меня лежала записка, что она вернется очень поздно… Когда она пришла, я обвинила ее в том, что она была на свидании с Монтрозом Девиттом… Она рассердилась и закричала, что не желает иметь при себе няньку и не позволит мне обращаться с ней как с малым ребенком.

— Ее чувства вполне понятны, — заметил Мейсон.

— Я знаю, — согласилась Линда Кэлхаун, — но это не все, есть другие грозные факторы.

— Какие же?

— Я выяснила, что она сделала анализ крови, требуемый для получения разрешения на брак, и обратила большую часть своих ценных бумаг в наличные. В итоге она привезла сюда тысяч тридцать пять, не меньше.

— Не в дорожных чеках?

— Наличными, мистер Мейсон. В том‑то все и дело, что она не побоялась пуститься в путь, имея при себе такую большую сумму.

— И почему она это сделала?

— С таким же успехом я могу сама спросить вас об этом, — ответила девушка. — Но, вообще‑то, я не сомневаюсь, что это вызвано инструкциями, полученными ею по телефону от Девитта.

— Этот Девитт представляется мне какой‑то весьма неясной и темной личностью, — сказал Мейсон. — Ваша тетя рассказывала что‑нибудь о его происхождении, роде занятий и так далее?

— Ничего. Абсолютно ничего. Она вела себя очень таинственно.

— И вы поссорились вчера вечером?

— Нет, это было позавчера. Я хочу сказать, что она от меня улизнула позавчера, а вчера заявила, что уезжает на целый день, так что я могу заниматься чем угодно. Вот тут‑то я и попыталась урезонить ее, и она впервые поняла, что мне известно про деньги.

— И что? — спросил Мейсон.

— И она просто вышла из себя, превратилась в гневную фурию. Заявила, что прежде наивно воображала, будто я ее люблю ради нее самой, но теперь поняла, что мне нужны только ее деньги и что… Еще она сказала про Джорджа такое, что я не в силах повторить.

— Что именно? — поинтересовался адвокат.

— Я не желаю вспоминать.

— Джордж знает об этом?

— Знаю, — ответил Джордж. — В общих чертах.

— Он не знает всего, — возразила Линда Кэлхаун.

— Она назвала его паразитом и альфонсом? — спросил Мейсон.

— Это было только началом, — ответила Линда. — В конце концов она так разошлась… Заявила, что уж если говорить о мужчинах, то Девитт, по крайней мере, самостоятельный мужчина, поддерживающий сам себя, а не прячущийся за женскую юбку. Она… О, мистер Мейсон, я не стану пересказывать всего сказанного. Вы можете догадаться сами и…

— И ваша тетушка велела вам возвращаться домой?

— Это было унизительно! Она точно назвала стоимость билета на самолет и заявила, что отправляет меня реактивным самолетом первого класса…

— И как вы поступили?

— Я бросила ее деньги на пол и вечером позвонила Джорджу.