— А что там насчет Надин Фарр? — спросил Мейсон.

— Это самая миленькая малышка, которую вы когда‑либо видели, — сказал капитан Хьюго. — Такая сладенькая и очаровательная, как картинка. С такой малышкой покрасоваться бы неплохо. Жила у него, училась по вечерам, помогала мне и к Мошеру была добра. А Мошер вообще не мог ее оценить и ужасные вещи с ней проделывал. Я порой от этого делался совершенно чокнутым.

— И сколько же времени вы проработали у Мошера Хигли? — спросил Мейсон.

— Около тридцати лет. Когда была еще жива его жена, я был шофером и садовником. Потом она умерла, и Мошер стал жить один, так что я вроде бы стал исполнять разные работы. И поначалу я делал всякую ерундовую работу, готовил для себя и для Мошера. Многого‑то нам и не нужно было, просто обычная такая жратва, как у всех. Я готовил цыпленка и всякое прочее так, как хотелось Мошеру, и еще… Черт подери, я ведь уже вот‑вот стану стариком, мистер Мейсон.

— И что же вы собираетесь делать теперь, когда ваша работенка накрылась?

— Собираюсь на юг, раздобуду там себе одну из таких маленьких лачужек на берегу какой‑нибудь речушки, где можно будет ловить рыбку. Лачужку вполне можно смастерить из гофрированного железа, и будет очень удобно. Не беспокойтесь обо мне. Я уж как‑нибудь устроюсь.

— А вам не кажется, что Мошер Хигли при таких обстоятельствах мог бы позаботиться о ваших преклонных годах?

— Почему, черт подери, он обязан был это делать?

— Вы ведь заплатили ему годами верной службы. Так он мне платил за это жалованье, разве нет?

Я так думаю, что мы друг другу ничего не должны.

— И чем же вы сейчас занимаетесь там, в доме? — спросил Мейсон.

— Да просто живу на птичьих правах, жду, пока меня не вышвырнут. Подсчитываю в уме собственность, которая скоро будет продана, пока там крутится эта канцелярская волокита.

— А племянница со своим мужем не собираются жить в том доме?

— Да нет, черт подери. Им хорошо и там, где они живут.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Надин Фарр и о том, что произошло в тот день, когда умер Мошер Хигли, — сказал Мейсон.

— Я уже вам рассказывал.

— А как же получилось, что Надин Фарр жила там, при Мошере Хигли?

— Он сам послал за ней.

— Давайте‑ка вернемся назад. Вы помните по деталям, что произошло в тот день, когда умер Мошер Хигли?

— Помню так, как будто это случилось минут пять назад.

— Вы тогда мыли окна?

— Да.

— У Хигли была сиделка?

— Их было две, одна работала днем, другая — ночью.

— Сиделки были опытные?

— Да нет. Обычные, с рабочим днем в двенадцать часов.

— А чем он болел?

— Всякие сердечные неприятности.

— У него много лишнего веса было, да?

— Не так уж и много. Он был тяжеловат, но лекарь разрешил ему есть очень мало. Я так прикидываю, он весил килограммов восемьдесят с небольшим, когда умер.

— А это было в субботу?

— Да, в субботу, в полдень. Мисс Надин, ну, вроде бы как отвечала за все по субботам, вела весь дом. В полдень она давала дневной сиделке немного передохнуть. Надин ужасно милая девушка.

— А не жила в доме с ним племянница?

— Миссис Ньюбэрн, да что вы! Ее нельзя было заставить околачиваться там: ведь могла найтись для нее работенка, а она этого не любила.