|
- А что скажет мать? - Она поймет. Вайг, разбуженный поднявшейся топотней, сел и протер глаза. - Что мечемся? Пора трогаться? - Пока нет. Вставай, надо помочь. - Ты что задумал? - Ему место здесь, в этой пустыне, - сказал Найл. - Ты бы в самом деле хотел, чтобы наш отец лежал в мраморном склепе? Какое-то время Вайг задумчиво смотрел на брата. Наконец, покачал головой. - Нет. Честно говоря, я всегда был против такой затеи. Он поднялся на ноги. Братья вместе подняли гроб и опустили на середину костра. Прогоревшие кусты креозота сразу смялись, и гроб просел на жаркие угли. Его окутал сонм красных искр. Эмаль начала вскипать пузырьками, затем занялась огнем. Найл дослал в пламя заодно и крышку гроба. Когда люди возвратились с кустами креозота и сушняком, Найл велел побросать все это в костер. Через десять минут жар поднялся такой, что все невольно подались в сторону. К этому времени гроба уже не было видно среди трескучих извивов пламени. Глядя, как обращаются в дым и пепел останки отца, Найл безмолвно ликовал. Печаль и огорчение остались в прошлом - извечная цель, не дающая человеку рваться вперед. Яркие языки пламени заставляли мечтать о будущем. Когда огонь превратился в груду пламенеющих углей, Найл повернулся к Манефону: - Прикажи людям собирать поклажу. Пора подаваться к дому. |
