— Что вам от меня надо? — В горле сделалось сухо. А окончание фразы словно прилипло к гортани и не желало выходить наружу.

— Ты еще спрашиваешь, сучонок! — послышался за спиной злой сип. — Похоже, что малолетние бабы тебя совсем рассудка лишили, если ты ни о чем больше не помнишь!

— Послушайте!..

Осянин хотел обернуться, но сильный удар в плечо заставил сжаться от боли.

— Тебе же сказано, не глупи! Повернешься тогда, когда я тебе разрешу.

— Да что вам от меня надо? — Петр Павлович уже не счел нужным скрывать страх, который, вторгшись в него, сумел отравить все существо.

— Топай вперед… Вот так… Иди под тот куст. А теперь садись на лавку. Если что-нибудь вякнешь… пристрелю!

Осянин, еле справляясь с противной дрожью, присел на лавку и мгновенно ощутил холод, который пронизал его тело.

— Да что же это такое?

— Смотри в землю! — зло проговорил незнакомец. — Если будешь пялиться на меня, то получишь пулю между глаз! Тебе все ясно?

— Я вас понял, — пролепетал Осянин, уткнувшись взглядом в светло-коричневые ботинки незнакомца.

Несмотря на грязь, они были идеально чистыми, и Осянину даже показалось, что он увидел собственное отражение. Голос принадлежал тому самому мужику, что рассказывал про чужую бороду. Теперь стало понятно, что встреча эта была далеко не случайной, троица поджидала именно его.

— А теперь ответь мне, только откровенно. Это ты посылал людей на Луговую? На меня не смотреть, — повысил незнакомец голос, когда Осянин, забывшись, чуть приподнял голову.

— А в чем, собственно, дело? — преодолевая страх, прошелестел губами он.

— Так ты еще и спрашиваешь?! — грубой пятерней собеседник цепко ухватил Осянина за волосы, а ствол «вальтера», пропахший едкой гарью, затолкал бесцеремонно в рот. Петр Павлович почувствовал, как треснул зуб, причинив боль, лопнула губа, и рот мгновенно заполнился кровью.

Осянин сплюнул на землю красный липкий сгусток и выдохнул:

— Вы что?

— Разве не по твоей милости мне пришлось отправить на небеса восемь невинных душ?

— Это какое-то недоразумение, если я кого-то и послал разбираться, то не для того, чтобы пугать, а хотел вернуть свои права, — ствол мешал говорить, Осянин пытался вытолкнуть его языком, но мучитель втиснул его еще глубже, безжалостно расцарапав гортань.

— А теперь слушай, что я тебе скажу. Если не хочешь закончить свою жизнь где-нибудь на дне реки, с холщовым мешком на голове, то попытайся убедить вдов, что отправил их муженьков далеко на север. А когда пройдет пара месяцев, пусть они пишут заявления в розыск. Предупреждаю тебя, крыса болотная, не раньше! Если вздумаешь хитрить или заявиться к ментам, то это будет твой последний серьезный поступок в твоей дрянной жизни. Ты меня хорошо понял? — прошипел незнакомец, повернув ствол.

Осянин почувствовал, как раскрошился второй зуб, передний, причинив еще более мучительную боль.

— Да, — сплюнул он в липкую грязь кровь.

— Вот и отлично, — отпустил волосы сидевший рядом. — Да у тебя, оказывается, волосы лезут, — он брезгливо отер руки о брюки, — ладно, поживи еще, — вытащил он ствол изо рта. — Я даже поступлю с тобой более гуманно. Если ты кому-то брякнешь о нашем разговоре хотя бы полслова, то ментам станет известно обо всех твоих приключениях с малолетками. Я думаю, тебе известно, что делают на зоне с педофилами.