Так что ближе к вечеру пятого дня я официально объявил, что всё, что можно было изъять с Осколка, мы изъяли, на что еле поднимающие конечности трудяги отреагировали вялыми криками радости.

Впрочем, когда я сообщил им, что вместо обычного ужина будет праздничный, а на столах появится свежее грибное пиво, радость на их лицах стала куда более явной.

Отпустив трудяг готовиться к празднеству, сам же в сопровождении Потапыча и Клеща добрался до разрушенной почти что до основания деревеньки Отомо. И в последний раз бросив взгляд на статую, подключился к кристаллу и дал команду на поглощение.

Система выдала сообщение, что процесс займёт добрых три с половиной часа с того момента, как я покину Осколок, так что медлить я не стал, запрыгнув на мишку и усадив на него Клеща, отправился в лагерь.

Несмотря на моё недолгое отсутствие, он уже успел оживиться и наполнится шумом от нескольких десятков существ.

Гроздья кристаллов, которые были вытащены из стен темницы, затем закреплены на длинных шестах и разгоняли темноту сумерек, справляясь с этим куда лучше факелов.

Почти все столы были вынесены из столовой и выставлены буквой П, дабы все члены нашей небольшой империи смогли присоединиться к празднеству.

Туда-сюда сновали гоблины и жаболюды, таская еду, что с самого обеда готовили жаболюдки под предводительством Кнопки. Пару раз на кухне я наблюдал и Блаженную, но, как я понял, она больше отвечала за организацию самого праздника.

И праздник удался. Чем-то он мне напомнил тот вечер, когда к нам присоединились жаболюды, разве что в этот раз все чувствовали себя куда более раскованными.

Заняв место во главе стола, поднялся и дождался, пока наступит тишина. Заняло это пару минут, пока некоторым вечно голодным гоблинам затрещинами объясняли, что плохо чавкать, когда демиург изволит речь молвить.

Впрочем, зная своих подопечных, рассусоливать я не стал, ограничившись парой банальных слов, но произнесённых от чистого сердца. После чего, подняв руку вверх, активировал «Вспышку», и тёмное небо на мгновение окрасилось белым.

Костёр, располагавшийся между «ножками» стола, вспыхнул, а спустя мгновение появились жаболюдки, начавшие странный завораживающий танец в такт человеческой музыке, льющейся из похрипывающей от надрыва колонки.

Девушки, среди которых была и Тори, медленно кружились вокруг пламени костра под музыку и такт, выбиваемый сидящими за столами гоблинами и жаболюдами.

Постепенно ритм становился всё быстрее, и казалось, что ноги девушек даже не касаются земли. Освещённые оранжевым светом костра жаболюдки ускорялись, выписывая невообразимые па, и в какой-то миг стало казаться, что у каждой из них, по три пары рук и ног.

Стук по столу стал непрерывным, заглушив собой музыку, а после внезапно оборвался, когда танцовщицы упали на землю и замерли.

Впрочем, лежали они там недолго. Тори, которая упала как раз напротив меня, медленно поднялась и, медленно шагая, словно по раскалённым углям, подошла к столу.

Подняв руки, она сняла с груди украшение в виде спиральной раковины на верёвочке и положила его передо мной.

В возникшей тишине до меня донёсся лёгкий гул от жаболюдов.

— Ничего такого. Всего лишь традиция, — Тори произнесла это тихо, так, что расслышать могли лишь сидящие рядом Кнопка и Мия. — Но это избавит от многих проблем.

Протянув руку к раковине, точной копии той, что до сих пор лежала у меня в куртке, всё время как-то забывал вернуть, я посмотрел девушке в её большие жёлто-коричневые глаза.

— Не стоит что-то проворачивать за моей спиной, — также тихо произнёс я, стараясь говорить ровно.

Но всё же что-то в моём голосе заставило вздрогнуть жаболюдку, а я ощутил, как мне в руку вцепилась Кнопка.