Но, заработал не только он на мне, но и я на нём, продав ему треклятый эликсир, ради которого опять пришлось бродить по джунглям, и вылавливать диких аспидов, ради их яда. Ашинов оказался богатеньким буратиной, умевшим бережно тратить деньги, и, в то же время, показывая всем, что он и сам на «мели».

А я оказался богаче на три «колбасы» золотых червонцев, и тяжеленный мешочек талеров Марии-Терезии, бывших в большом ходу на территории арабских стран и Абиссинии. На том мы и расстались, но с собой он увёз несколько писем, клятвенно пообещав передать их нижегородскому генерал-губернатору, Аксису Мехрису, а также, абуну коптской церкви Абиссинии.

Как говорится, с паршивой овцы, хоть шерсти клок! Как там, кстати, с починкой револьверов?

Глава 6 Раббих и другие

Аль-Максум находился в Фашоде, раненый в спину, он жестоко страдал. Нет, не от боли, хотя она и мучила его. Страдал он морально, и тому были причины. Одна из них, крылась в самом характере ранения, он был ранен в спину! Слава Аллаху, не в ягодицу, но спина, это не грудь! И характер ранения яснее ясного указывал, что он сбегал с поля боя, и это от своего кровного врага, посмеявшегося над ним, отдавшего его гарем своим воинам, погнушавшись самому «оприходовать» их.

А его родная сестра сошла с ума, от всего увиденного. В том, что во всём этом был виноват сам, он признаваться не хотел, даже перед самим собой. Во всём виноват этот чёрный урод, и всё!

А ведь, победа была так близка, и он уже видел своего врага на расстоянии выстрела из револьвера. Но, конь пал под ним, а дальше всё пошло кувырком. Падали убиваемые воины, шедшие с ним в атаку. Лучшие из лучших, подобранные для проведения молниеносной атаки, они все остались там, на этом, проклятом Аллахом, холме.

Не иначе, чернокожий вождь продал свою душу шайтану, а то, и не одному. Вот они и хранят его ничтожную жизнь.

— Уууу, — скривился он, от пронзившей спину боли. — Ахмад, верный из верных, погиб первым, приняв в себя, предназначенную для него, пулю. Он остался там, где его застала смерть. Они не смогли его вынести из боя, спасая свои шкуры. Но его вины в том не было.

Пуля Мамбы, убив Ахмада, пронзила и его тело насквозь, ударила в спину, швырнув на землю, и застряла в спине, чуть-чуть не дойдя до лёгкого. Её смог достать целитель, из числа лекарей дервишей, и сделал ему перевязку. Но и враг его не ушёл без отметины. Ахмад, мир его праху, да пускай успокоится его душа на небесах, наслаждаясь с райскими гуриями, и купаясь в золоте, Ахмад успел выстрелить, и пробить лоб Мамбы, но не смог его убить.

Аль-Максум вслух пробормотал молитву, и сделал оберегающий от злых духов знак. Как он не смог убить его! Но всё равно, войско Мамбы ещё долго стояло под Ладо, не в силах двинуться вперёд, и, очевидно, ожидая участи своего командира. Но тот очнулся, и всё снова завертелось, но уже без Эмин-паши, трусливо сбежавшего с поля боя.

Эта пауза и помогла Аль-Максуму выжить. Дальше, снова был бой, но чернокожие воины были неустрашимы, а их полководец, мудр и решителен, в искусстве войны. Дервиши были разбиты, и бежали, а войско раса Аллулы, с раненым Мамбой во главе, не давало им передышки, захватывая одно селение за другим, не давая возможность нигде закрепиться, подтянуть резервы, и дать достойный отпор. Увы, они недооценили врага, а напуганные злым роком, воины не желали воевать насмерть.

Остановились они лишь тогда, когда закончились территории, населённые, исключительно, негритянским населением. Захватив ещё пару селений, со смешанным негритянским и арабским населением, и племенами фур, Мамба остановился, и дальше не пошёл, не дойдя до Фашоды километров пятьдесят. Постояв, и подчинив себе окрестные племена, он повернул обратно, а Аль-Максум остался в Фашоде, выздоравливать, и строить планы мести, скрежеща зубами от бессилия.