Констанция и Калас делали это и без его указания, а старый аббат, насмерть перепуганный открывшимся его взору зрелищем, не посмел ослушаться короля.

Брат Фрэнсис стоял ближе всех к дому и беспомощно наблюдал за происходящим.

Потом дверь распахнулась и из нее вывалились два молодых монаха. Рухнув на траву, они поползли прочь, моля Бога о милосердии.

Фрэнсис был так потрясен, что не осмелился войти в особняк.

Больше ей не нужно было защищать своего будущего ребенка, и она сражалась со всей силой и яростью.

Однако победить Пони не могла и знала это. Дух Маркворта был слишком силен, невероятно силен; и черен, как ничто в целом мире. Она яростно сражалась, обрушивая на него всю энергию, которую имела в запасе. И не давала ему одолеть себя; но это было все, чего она добилась.

Поражаясь тому, насколько сильна эта женщина, дух Маркворта становился все выше, нависая над ее духом и обволакивая — точно заглатывая! — его. Тем не менее одолеть Пони ему не удавалось. Борьба продолжалась. Оба понимали, что время работает против Пони и что она устанет первой, несмотря на всю ярость.

Но потом она отвлеклась на мгновение, ощутив чье-то прикосновение к своему физическому плечу, чем немедленно воспользовался Маркворт, заставив ее отступить. Это было очень нежное прикосновение, дружеское поглаживание, и потом как-то так получилось, что в их схватку с Марквортом включился третий дух. Призрак Полуночника пришел Пони на помощь.

«Вы снова вместе! — мысленно воскликнул Маркворт. — Наконец-то я избавлюсь сразу от вас обоих». Его дух стал еще массивнее и распростер над ними огромные черные крылья, похожие на крылья летучей мыши.

Дух Элбрайна потянулся к Пони и прикоснулся к ней, на мгновение заключив в нежное объятие.

Маркворт бросился в атаку. Однако теперь влюбленные слились воедино, как это происходило во время совместного исполнения би'нелле дасада. Вместе они сумели остановить отца-настоятеля и начали оттеснять его дух к физическому телу. Каждый дюйм давался им дорогой ценой, пожирал жизненные силы и энергию.

Они толкали и толкали. Элбрайн старался принимать на себя удары Маркворта — зная то, что было неведомо Пони. А именно, что его физическое тело быстро теряет силы, истекая кровью. Если он хотя бы заикнулся об этом, она тут же вышла бы из боя и кинулась исцелять его раны с помощью гематита.

Элбрайн понимал, что это то сражение, когда без жертвы не обойтись; и еще ему было совершенно ясно, что, если Пони переключится на него, Маркворт тут же воспользуется этим и расправится с ними обоими.

Они уже почти оттолкнули дух Маркворта к его физическому телу. Все трое понимали, что одержит победу тот, кто загонит дух в тело его хозяина, а потом и сам проникнет в него. Отец-настоятель удесятерил усилия, мысленно взревев от ярости.

Физическое тело Полуночника все сильнее сковывал холод. Он понимал, что за этим последует. Ему предстояло принести последнюю жертву — окончательное доказательство того, что он заслуживает право называться рейнджером.

Инстинкт внутри его вопил: остановись, попроси Пони о помощи, борись за свою жизнь!

Вместо этого он сражался все яростнее.

Маркворт вскрикнул, и мысленно, и физически. Элбрайн услышал его крик, донесшийся как будто издалека.

Весь мир, казалось, отодвинулся куда-то далеко…

Для тех, кто стоял снаружи, все закончилось, как огромный взрыв мрака, гигантская черная вспышка. Потом в особняке все стихло. Фрэнсис, а за ним король Дануб со своими советниками, Роджер и кентавр бросились в здание, и никто не попытался остановить их. Уже оказавшись внутри, Дануб обернулся и крикнул солдатам, чтобы они привели арестованных монахов.

— Именно сейчас их жизнь висит на волоске, — объяснил он.

На мгновение зависнув над лежащим позади особняка безжизненным телом Де'Уннеро, Белли'мар Джуравиль вспорхнул к разбитому окну и полетел по длинному коридору.