– Я не обрадовался, – Коваль все-таки вырвался из объятий старца, приложил пальцы к верхней конечности распятого беса. – Радоваться тут нечему. У него нет сердца, и вообще нет крови.

– Это точно, – оживился Антип. – Мужики, вон, сколько раз по ним палили, и хоть бы капля кровушки!

– У него нет сердца, – Коваль растерялся от собственных слов. У китовраса, по крайней мере, имелось Целых два сердца, и, кроме того, чудесный полуконь Умел испытывать эмоции. Он вел себя как живое существо, из плоти и крови. А этот экземпляр…

– У него совершенно иной тип обмена веществ, и вместо сердца… вместо сердца в нижней части туловища что-то вроде мехов. Только он их, судя по всему, задействует принудительно. Вероятно, на бегу, когда шевелит ногами. И гоняет по венам вовсе не кровь… И гениталий у него нет…

– Чего нет? – засекла незнакомое слово Варвара. – Молила тебя по-хорошему – не гундось ты со словечками своими мудреными!

– Яиц у него нет, – тактично перевел старец.

– Я не пойму, что вот это означает, – Артур указал на бородавчатую, безносую морду. – Очевидно, что это не украшение, а какой-то важный орган. Для общения, а может, и для размножения… Он плачет, но ему не больно. Кажется, не больно… Мне кажется, он страдает от другого, он здесь чужой.

– Ясный пень – чужой, – хохотнула атаманша. – Кому такие родственнички надобны, а?

– Видите, что у него с кожей? – Артуру показалось, будто он ухватил за хвост умную мысль, которую уже обсуждал с кем-то, совсем недавно, но мысль снова ускользнула подобно шустрой ящерке, спряталась под камни дневных забот. – Где такое видано, чтобы кожу менять в дождь? Он болен, отравлен. Он постоянно страдал не от дерева, а от всего, что его окружало. Может, он не в состоянии пить нашу воду или дышать воздухом. Но я не вижу смысла в четырех верхних конечностях…

– Какой там смысл, – отмахнулась Варвара. – Мужики видали, как эта сволочь по кедрам шпарит. Кверх ногами, как белка, ширь-ширь, и уже внизу, и давай свистеть, так что все из рук валится, ага.

– Черт знает что творится, – посетовал старец. – Варварушка не даст соврать, прежде пакость эта севернее железки не вылазила. Свистели себе по болотам, и всем ведомо было, как их обойти. А нынче, будто с цепи сорвались.

– С цепи, говоришь? – Коваль задумался. – Но если они сорвались, то откуда сорвались ловчие деревья? Такое впечатление, будто кто-то здесь ждал этих самых свистунов. Я уже насчитал целых пять баобабов, вон там, вдалеке – еще.

– Да шут их, китайцев, разберет, – Бродяга нервно потер руки, поплотнее запахнул ватник. – Хотя… Кузнец, ежели ты прав, то для нас все еще хуже оборачивается. Сдается мне… эх, не хочу накаркать.

Антип покрутил регулятор пилы. Дребезжание мотора врезалось в промозглый день, точно угрожающий рев бормашины.

– Сдается, что ктой-то нам здеся крепко подосрал, – без лишней дипломатии выразила общую тревогу атаманша. – Сдается, что ктой-то семян нарочно вдоль трассы накидал", чтоб свистунов приманить, ага.

– Разве что мандарин Ляо, больше некому, – чертыхнулся Бродяга. – Кто ж ему, собаке, заплатил?

– Это тварюга такая, ни шагу за так не сделает, – согласилась Варвара.

Артур хотел спросить, за что на него может быть зол неведомый китаец, но тут свистун издал резкий булькающий звук. Там, где гвозди воткнулись в кору, из ловчего дерева тек густой смолистый сок, а там, где нелюдь касался этого ручейка, кожа его дымила и отваливалась кусками.