Вовремя. Развернувшийся на месте «медведь», пробуксовав с пару десятков метров, устремляется за мной… получая еще одну молнию, выжигающую ему глаза, нос и половину щупалец. Маневр, задумывавшийся изначально как тактика, удается. Тварь истошно визжит, тут же останавливаясь, зарываясь мордой в землю и летя кувырком. Повторяет за своим собратом. От подобного движения тела, закрепленные у него на загривке и пояснице, просто размазывает до того, как кто либо из нас успевает понять, живы были эти китайцы или нет.

Только назвать это победой не получается. Да, дальше идёт сплошное добивание ослепленного и шокированного зверя, но на самом деле – это бой комаров со слоном. Наши пятиметровые клинки слишком коротки, чтобы ударить зверя с безопасного расстояния, а сам ослепленный монстр вертится юлой на одном месте, размахивая остатками щупалец. Что то начинает получаться только после того, как Рейко попадает ему в голову еще парой своих молний, тогда уже англичане, подгадавшие момент, врубаются гладием в корму монстра. Затем я умудряюсь добраться до позвоночника, Третий, подгадав момент, в полуприседе разрезает врагу брюхо…

…последнее оказывается решающим моментом. Даже с разрубленным спинным мозгом, вопреки всем законам биологии, «медведь» крайне активно брыкался, успев уронить меня и Пятого, а также врезать по нам щупальцем, но вот гравитация и анатомия его победили. Вырвавшиеся на свободу потроха зверя, тут же им замешанные в грязь, разорванные и выдранные уцелевшими лапами, поставили точку на его жизни.

Обугленная, кровоточащая, выпотрошенная тварь издохла, издав на прощание почти человеческий стон.

Глава 20

Триумф редко бывает чистым. За достижение целей нужно платить. Вообще, я считаю, что человек платит за всё в этой жизни, ни один вдох воздуха не проходит для него бесплатно. Ты что то отдаешь, что то теряешь, пусть даже и незаметно, но постоянно, каждую минуту жизни, при каждом новом решении. Чаще всего, это всего лишь время собственной жизни, от которой норовят откусить кусок. Работа, семья, сон, приготовление пищи… если так подумать и представить, то можно ужаснуться в поисках ответа на вопрос – «а сколько времени люди жили в моем прошлом мире?». Сколько они могли потратить на себя, на своё развитие, увлечения, хобби? Сколько им его оставляли?

Сейчас меня эти мысли касались лишь слегка, пока сам, удерживая ногой бьющегося в агонии Самуэля Виггерта, второго из выживших англичан, вырезал человеку часть икры с помощью собственного меча. Бывший солдат Механической Гвардии бился под нашими руками, истошно мыча сквозь импровизированный кляп, сделанный из тряпок и палки.

  Держите крепче ногу! – скомандовал я инквизитору и сквайру, уже и так старающимся в этом направлении.

Вздутая розовая плоть, иссеченная мной почти у кости, мерзко шевелилась, изгибаясь как какое нибудь одноклеточное существо. На вырезанном куске не было ни капли крови, да и само мясо, оставшееся на ноге у пилота, почти не кровоточило. Отбросив мерзость лезвием меча подальше, я щедро сыпанул «порошком Авиценны» на рану.

  Теперь он доживет до боя. Наверное,   удовлетворенно выдал я свой вердикт, заставляя пациента проглотить пару мощных, но стандартных болеутоляющих из его собственной аптечки.

  О большем можно и не мечтать? – с горькой усмешкой спросил Реджинальд Вайрдстоун, не спешивший отпускать конечность варварски прооперированного англичанина.

  Поправлюсь,   прямо посмотрел я в глаза сквайру,   Доживете оба и даже примете участие, но только если мы поторопимся.