Встречался с ними в "пчелиной стае". Примечательно, что паньство клало с прибором на требования наземных служб пользоваться в эфире английским языком. В горячке боя они вопили "пся крэв" и что покрепче. Английские слова выучили не раньше лета сорок первого, естественно — сначала тоже самые эмоциональные.

Иван отвлёк меня от пива.

"Марк, давай подумаем, как перелететь в СССР".

"Я не против, но не представляю как. Если ты вдруг не обратил внимания, мы на военной службе Британской империи, и Союз вряд ли примет с распростёртыми объятиями капиталистического офицера и дезертира Билла Ханта. Или оживим русского дезертира — Ваню Бутакова?"

"Не вариант. Но выход должен быть!"

Пока тело с двумя душами боролось с пивом и разрывалось от внутреннего диалога, по соседству пристроился длинноносый парень в форме флайт — лейтенанта, его я в первую секунду не признал.

— Витам, пан Анджей!

Точно! Раньше видел его в лётном шлеме или польской рогатывке с козырьком. За пару лет лётчик здорово изменился, на улице я прошёл бы мимо, козырнув в ответ.

— Вы обознались, Станислав. Я — британский офицер.

Скальский понимающе улыбнулся и перешёл на английский язык.

— Понимаю. Извините, скводрен — лидер. Если уместен вопрос, где служите?

Я покачал головой.

— Не уместен.

Поляк мазнул взглядом по наградным нашивкам и крыльям.

— Вижу, что летаете и весьма удачно. На "Спитфайре"?

— Да. А вы?

— Начал весной. До этого — на "Харрикейне". Нас ведь только летом прошлого года пустили в бой и "Спиты" не давали. Лишь когда совсем прижало. А вы сразу?..

— Сразу.

— Тогда понятно, почему вы не в польской эскадрильи. Я с самого начала знал: вы — не простой человек.

— Полагаю, вы тоже, — я не слукавил, на кителе Скальского слишком много нашивок для "простого". — Сколько крестов на фюзеляже?

— Двенадцать! И, клянусь, это не предел. А у вас?

— Нарисованных — ни одного. Не люблю привлекать ненужное внимание.

Судя по лицу поляка, он не понял смысла избыточной скромности. Поэтому я перевёл разговор на другую тему.

— Чему так радуются ваши земляки, Станислав?

— Ну как же! Германцы и русские наконец вцепились друг другу в глотки подобно бешенным псам. Пусть сдохнут все до последнего! Тогда Польша снова станет свободной. Разве вы иного хотите, пан скводрен — лидер?

"Сволочь!"

Я отвесил Ивану ментальный пинок. Лётчик из Торуни может разоблачить мою легенду ещё глубже, чем Джонни. С ним надо крайне аккуратно, и истерика внутри черепа весьма не вовремя.

— Свободы Польше желаю не меньше чем вы. А новому витку в войне не рад. Хотя и понимаю, что Британии в блоке с Россией гораздо легче одолеть Гитлера.

Скальский отодвинул стакан.

— Не розуме, о каком блоке с антихристом может идти речь.

— Поверьте, я лучше вас знаю состояние дел у Советов и ни в малейшей степени не жалею комиссаров. Но, во — первых, до 22 июня Британия вообще в одиночку сражалась с нацистами и практически против всей Европы, а враг нашего врага — естественный союзник хотя бы на время. Во — вторых, русская армия плохо вооружена и организована, передают, что в первую же неделю понесла огромный урон, оттого ущерб для нонкомбатантов весьма велик.