— Не надо, не надо, — издевательски продолжал пират, — мне уже страшно. Может, хочешь, чтобы я сам построил своих ребят, и ты попробуешь выполнить свои угрозы?

— Приготовь шлюпку и помоги мне погрузить пленного, — не слушая Сансельмо, приказала женщина.

— Сию минуту, моя госпожа. — В голосе главаря послышались стальные ноты. — Пикар! Болет! Швырните-ка этого мясника за борт, а красотку доставьте ко мне в каюту! Мне надоело с ней пререкаться!

Конану удалось, наконец, перевернуться на бок, поэтому все произошедшее далее он увидел. Два дюжих молодца двинулись к стоявшей рядом с ним девушке. Лица ее киммериец разглядеть не смог, увидел только короткую голубую тунику и то, что она совершенно безоружна. Разбойникам оставалось сделать три шага, когда девушка вдруг вскинула руки, ладонями вперед. Страшный вопль потряс весь пиратский галеон. Вся нижняя часть туловища обоих мужчин превратилась в кусок омерзительного студня, тут же растекшегося по палубе. С жутким хлюпом два торса погрузились в это месиво. Несколько мгновений их руки еще скребли по доскам, потом вопли затихли, и оба ничком упали в белесую слизь.

— У тебя еще есть вопросы? — спокойно спросила она, опуская руки.

— О-о-о… — Только и смог выдавить из себя Сансельмо. Ноги его подгибались от страха.

— Не заставляй меня потерять терпение, — теперь она говорила почти ласково. — Ты помнишь, что надо делать?

Главарь несколько раз кивнул и знаком подозвал матросов. Видно, голос его не слушался. Ни один человек не тронулся с места. Десятка два перепуганных пиратов жались друг к другу, как перепуганные дети. Срывающимся голосом Сансельмо закричал на них:

— Живо, придурки! Шлюпку!

Стараясь не смотреть на то, что осталось от их товарищей, несколько человек подошли к Конану и неловко, причиняя сильную боль в связанных руках, поволокли по палубе.

Перед тем, как сесть в шлюпку, девушка обернулась. Увидев, что она вновь поднимает руку, Сансельмо, почти падая в обморок от ужаса, упал на колени и, размазывая слезы по щекам, взмолился:

— Пощадите, госпожа, это я по-дурости, клянусь, не буду больше убивать и грабить!

— Да ну, тебя, дурак, — презрительно бросила девушка, — мне до этого нет никакого дела.

Конан неловко сидел в шлюпке. Наконец-то он увидел лицо его странной спасительницы.

— Узнал? — равнодушно спросила она, садясь напротив.

— Впервые вижу, как мираж расправляется с пиратами, — не отвечая прямо на ее вопрос, заметил киммериец. Это была та самая загадочная девушка, которую он видел в Саусалье и на балу у Эстепонато.

— Ну, какой же я мираж? — тем же ледяным голосом спросила она, притрагиваясь к щеке Конана. Он тут же вспомнил двух изуродованных пиратов, и лицо его непроизвольно дернулось.

На галеоне слышались истерические крики, но раньше, чем пираты подняли паруса, шлюпка, в которой сидели Конан с девушкой, сама, словно влекомая сильным течением, начала удаляться от корабля. Киммериец успел подумать о судьбе «Праведного пути», когда девушка принялась развязывать ему руки. Он поморщился, растирая затекшие кисти и, вполголоса ругаясь, принялся сам распутывать ноги. Ни разговаривать, ни расспрашивать о чем-то не хотелось. Когда Конан поднял голову, пиратский галеон почти скрылся за горизонтом. Море вокруг незаметно изменилось. Оно было как раньше, чистым и прозрачным, густо-синим в глубине. Далеко впереди, у самого горизонта спокойная гладь незаметно переходила в бледно-голубое небо. Темная стая каких-то рыб прошла под самым дном. Солнце немилосердно пекло и без того гудящую голову.

Конан с удовольствием бы искупался, но лодка быстро двигалась, а просить о чем-либо сидящую напротив совершенно не хотелось.