Землячка не собиралась тратить время на пустые разговоры, сразу перешла к делу.

— Вы откуда? — деловито спросила она.

— Мы-то? — Парень так и не ответил на вопрос. — Мы за вами.

— Я спрашиваю, где вы работаете? — настойчиво повторила Землячка. — Куда мы пойдем?

— Несущественно, — по-прежнему уклонился парень от ответа. — Поручено доставить вас, ясно? На Казанку, промежду прочим.

В Московском комитете Землячке сказали, что от железнодорожников за ней придет провожатый, на которого она вполне может положиться, доставит куда надо и выручит в случае чего.

— Как зовут-то вас? — спросила она, чуть шевельнув улыбкой свои тонкие губы.

— Катей зовут, — сказал парень, хитро поглядев на собеседницу. — Так сподручнее. Катька пришла, Катька вызывает — девка и девка, никому ничего в голову не взбредет.

Молод-молод, одобрительно подумала Землячка, а конспирировать научился — и согласно кивнула:

— Катя так Катя.

Надела шляпку, купленную в Париже, ватерпруф, приобретенный в Лондоне, посмотрела в окно — стекло мутное, влажное — взяла зонтик.

— Что ж, я готова. Извините, два слова по хозяйству.

Парень деликатно отвернулся — и не говорил лишнего, и слышать лишнего не хотел.

Землячка отвела Полозову в сторону.

— Если постучится кто подозрительный — сверток у меня под подушкой, сразу в печь, и уж потом открывайте.

Под подушкой находилось самое важное, что было сейчас при ней, из-за этого она остановилась в Москве и с этим же собиралась в Петербург. Именно этот сверток и придавал ей уверенность, с какой шла она сейчас на Казанку.

В свертке были прокламации, брошюры и, самое главное, ее собственные записи о Втором съезде. Землячке предстояло много раз говорить и перед членами партии, и перед беспартийными рабочими о значении прошедшего съезда, и мысленно она всегда обращалась к зашифрованным ею для себя ленинским выступлениям.

Накануне Землячка выступала с докладом о съезде на заводе Гужона, одном из самых крупных машиностроительных заводов Москвы.

Шла она на завод от Рогожской заставы и все почему-то вспоминала однофамильца здешнего заводчика, известного скульптора XVI века. Она видела в Париже его знаменитые фонтаны. Кто знает, быть может, знаменитый Жан Гужон, один из предков московского капиталиста Юлия Петровича Гужона?

Вчера она говорила с рабочими о борьбе с эксплуататором Гужоном. А сегодня будет говорить о владельце Казанской железной дороги фон Меке.

Землячка и ее спутник вышли на Солянку.

— Хорошо бы извозчика, — посоветовал провожатый. — Спокойнее.

На всей улице стоял один-разъединственный извозчик. Опытным взглядом Землячка окинула улицу, слежки как будто не было. Ее провожатый быстро сторговался с извозчиком, и они сели в пролетку.

У Казанского вокзала смешались с толпой.

В конце перрона парень свернул к пакгаузам. Землячка еле поспевала за ним. Пошли через железнодорожные пути. Миновали водокачку.

Возле будки парень остановился.

— Пришли.

Перед дверью стоял стрелочник, пожилой мужичок с рыжей бородкой, держал в руке зажженный фонарь, за стеклом колебалось пламя свечи.

— Здорово, Василий Ефимович, — поздоровался с ним парень. — Собрались?

— Собрались, собрались, — скороговоркой ответил стрелочник. — Заходите, коль пришли в гости, я посторожу, будьте в надеже.

В будке тесно, накурено, вдоль стен на двух скамейках, а то и просто на корточках расположилось человек пятнадцать в спецовках, в куртках, в брезентовых пальто.