С этого момента бывший сотрудник архива утратил всяческую способность мыслить связно. Его о чем-то спрашивали, он отвечал, потом адвокат и
обвинитель некоторое время пикировались, пока судья не грохнул молотком так, что гул прокатился по залу.
Изучение материалов – полицейского рапорта и медицинского заключения – сменилось опросом свидетелей. На неудобном даже на вид стуле чуть в
стороне от судейского помоста один за другим появлялись собутыльники Вильяма по "Красному миру".
Все они, как один, краснели и путались в речах, пугливо отводили глаза, натыкаясь взглядом на Вильяма. Затем пошли какие-то незнакомцы, эти
говорили более уверенно.
Мак-Нил старался вовсю. Он задавал каверзные вопросы, пытался сбить особо рьяных свидетелей с толку, то и дело апеллировал к каким-то
законам и актам еще времен короля Ричарда Львиное Сердце.
Судья наблюдал за происходящим с олимпийским спокойствием.
А потом все закончилось. Вильям обнаружил, что стоит мокрый, как искупавшаяся мышь, что все молчат, а судья, величественный и грозный,
поднялся с места.
– Сегодня, двадцать девятого мая две тысячи девяносто восьмого года, – начал он, прокашлявшись.
Перечисление статей каких-то там кодексов и законов увенчалось тяжелым, как одна из плит Стоунхенджа, словом "ВИНОВЕН". Вильям пошатнулся,
ноги стали как ватные.
– Виновен в преднамеренном нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших за собой увечье, – повторил судья, буравя подсудимого
взглядом, – и приговаривается к десяти годам каторги на рудниках Соргирана.
Элайджа Мак-Нил вздохнул и сгорбился. Десять лет на приисках ледяной планеты, вращающейся вокруг чахлой, но активно излучающей звезды
означали смертный приговор.
Молоток ударил, точно вбивая в гроб последний гвоздь.
– Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, – закончил судья и тут в его речи появилась едва заметная пауза, – но… Но, как вам,
скорее всего, неизвестно, три дня назад Федеральное Министерство Юстиции ввело в действие "Закон об экстренной амнистии"…
Вильям поднял голову, адвокат встрепенулся.
Из судейской речи стало ясно, что под амнистию попадают осужденные, давшие согласие на вступление в Звездный Легион. А этот самый легион
спешно формируется для защиты одной из дальних колоний, подвергшейся атаке чужих.
После такой новости лицо удивленно вытянулось не только у Вильяма, но и у Мак-Нила, и даже у обвинителя. Первый контакт людей с чужими
состоялся двадцать лет назад и с тех пор все ограничивалось обменом посольствами и небольшой торговлей. Ходили слухи о столкновениях в
дальнем космосе, но о том, что дело настолько серьезно, не знал никто.
– Итак, – проговорил судья, – выбирайте, господин Снарк. Десять лет на копях Соргирана или тот же срок в армии.
Вильям нервно облизал губы. Сдохнуть от лучевой болезни и истощения, работая по двадцать часов в сутки или быть разорванным на куски
шальной пулей – из таких вариантов он выбирать не хотел.
– Выбирайте амнистию, – шепнул на ухо адвокат, – на войне шансов выжить больше, чем на Соргиране. Никто не протянул в тамошних рудниках
больше трех лет. Я знаю, я видел статистику.
– Ну… эх, – проговорил Вильям, – как бы… клянусь четверкой. Ваша честь, я согласен на ваше предложение. |