Вскрикнув, проф помчался следом. Впрочем, легкий пакетик до обрыва не долетел — упал на самом краю. Когда Магадан добрался до него, старик уже стоял на коленях и трясущимися пальцами рвал обертку. Колесничий схватил его за шиворот и за локоть, но проф сжался, спрятал пакетик между коленями и грудью, вырвал руку. Магадан ударил его по спине, по затылку... Сзади донесся голос Одомы: «Да хер с ним, брось. Пусть подавится».

Старик выпрямился и повернул лицо к Магадану — на правом глазу темнел лепесток.

— Остальное верни, — сказал колесничий. — Верни, или я сейчас жердью тебя по хребту...

Лицо Раппопорта уже разгладилось. Он бросил надорванную пачку лепестков, встал и пошел дальше вдоль склона.

Колесничий подобрал стикерсы, отдал их Шунде.

— А если отъедет на фиг? — спросил он.

— С одного лепестка не отъедет. Он же закаленный, знаешь, сколько их уже клеил? Идем дальше.

Поток раствора казался широкой бордовой лентой, лежащей на столе. Она свешивалась с края под прямым углом — текущий между ровными невысокими берегами, дальше поток превращался в водопад, нижняя часть которого терялась во мгле центрального колодца.

Проф, напоминавший теперь престарелого Будду, что-то вяло набирал на терминале, и Шунды представил себе, как спрятанный под черной крышкой винчестер Гэндзи ноет, моля отформатировать его, как старик все посылает и посылает запросы, пытаясь вытянуть из впавшего в тоску ИскИна новые данные о внутреннем устройстве сферы...

— Не-ет, не идет... — протянул старик почти ласково и похлопал по торцу терминала, словно младенца по попке. — Все, п-приехали...

— Что случилось? — спросил Магадан.

Они стояли у края, глядя на ровный поток раствора, отвесно текущий вниз, погружавшийся в туман, будто измазанное кровью лезвие в копну грязной ваты. От потока шел жар — здесь жидкость превращалась почти в кипяток.

— В-вроде как сломался.

— Как сломался?

— Ко-о.. коллапс у Гэндзи. Психический ступор. Завис...

— Так что же делать?

Старик помолчал, пялясь на поток разноцветными глазами.

— Надо бы вызвать платформу снизу, н-но я теперь не знаю, как до нее дотянуться. По-о... понимаете, раньше-то я через Гэндзи в локальную сеть ИскИнов в-входил и перехватывал управление ро-о... роботами. А теперь... Сигнал не проходит.

— Так а если щуп? — предложил Шунды.

— Ну-у... можно попробовать.

Одома, скинув с плеча рюкзак, достал из него бухту тонкого черного кабеля и подсоединил штекер к гнезду на боку терминала. Встав на краю обрыва, он начал опускать второй конец, увенчанный металлическим шаром антенны.

Это длилось долго. Шунды медленно стравливал кабель, поток широкой лентой струился вниз, а все остальное было неподвижно. Магадан ощущал себя букашкой, муравьем, который вместе с четырьмя другими муравьями попал внутрь полой планеты, керамического гиганта, чьи своды находятся где-то в невообразимой туманной дали, наполненного загадочной жизнью, неторопливым, навечно закольцованным механическим движением.

Наконец Раппопорт сказал:

— Есть. Я его до-о... достал.

Кабель к тому времени натянулся, и Шунды отпустил его. Некоторое время ничего не происходило, затем старик пробормотал:

— Летит к нам. Мо-о... можно отключить.

Одома выдернул штекер из гнезда и бросил конец кабеля — змеясь, тот достиг края и исчез из виду.

— Так кого мы ждем? — спросил Магадан. Шунды ткнул пальцем, и колесничий, подкатившись к водопаду, глянул вниз. Из тумана медленно всплывало что-то широкое, с выступающим горбом на ближней стороне.

— Оно.