Из раскрытых дверей доносились призывы Осмоса. Дан оглянулся: позади умнодома, застывшего на границе воронки, мелькали грязные человеческие фигуры. Они появлялись из дыр в земле и спешили к дому на четвереньках, напоминая больших суетливых насекомых. Осмос вопил и ругался. Дан сделал было шаг назад, но затем повернулся спиной к умнодому и стал сползать... вернее, просто ползти на спине. Привстал, упираясь в землю ладонями. Нет, склон таки не был склоном, это так казалось, будто темная сфера продавила пространство, искривила его, на самом деле ничего подобного... Он встал и пошел вперед, сначала неуверенно переставляя ноги, а затем все быстрее и быстрее, пока не побежал.

Стоя на носу, Шунды выглядывал из-за плеча человекоподобной фигуры. Спина, от плеч до поясницы железная, в налете рыжей ржавчины, ниже становилась пластиковой — на этой границе поблескивал ряд винтов. Ягодиц покато переходила в палубу. На правом плече тянулся извилистый ртутный потек: когда-то металл здесь треснул и его запаяли. Торс иногда шевелился, голова приподнималась или поворачивалась из стороны в сторону, сканируя канал. Грудь роболодки продвигалась сквозь чешуйки, как нос корабля сквозь пелену дождя. Красный раствор мерно плескался вдоль низких бортов.

— Н-не должно оно широким быть, — сказал присевший на корточки возле ограждения Раппопорт. — Сейчас п-приплывем.

Шунды поднял голову. Они двигались к центру пространства, накрытого верхней частью сферы, значит, свод над ними постепенно удалялся. Он уже пропал из виду, и звуки, раньше доносившиеся из джунглей, стали не слышны. Ничто не свидетельствовало о том, что вокруг стены, что отряд находится внутри, а не снаружи; казалось, они плывут по реке, текущей через туманные земли далекой планеты.

— Журчит, — сказал тот солдат, который на берегу первым заметил роболодку. — Вроде ручей...

Так и оказалось — противоположный берег рассекало множество узких протоков. От бегущего по кругу раствора отделялись ручейки и текли к центру платформы.

В корпусе роболодки затарахтело, она развернулась и бортом прижалась к керамическому склону. Красные глаза на пластмассовом лице стали зелеными.

— За мной, — Шунды первым прыгнул с палубы, следом перебрались остальные.

Оставив роболодку покачиваться у берега, они прошли немного вперед, и канал исчез из виду — взвесь жидкого стекла окружила отряд.

— Не заблудились бы, — сказал Магадан. — Начнем еще кругами ходить.

Одома топнул ногой по керамическому полу.

— Он же наклонный. Чуток совсем, но все равно видно... Надо только со склона идти. И ручьи эти...

— Ручьи радиальные, — сказал Раппопорт. — Они т-тоже к центру, главное в-вдоль них...

Впереди чешуйки потемнели, словно густая волна излилась из далекого центра, сначала вспухла пузырем, а потом плеснулась во все стороны и побежала кольцевым валом. Один из солдат, вскрикнув, метнулся назад, тут же сквозь запрудивший пространство дрожащий гул донесся вопль и всплеск, когда он свалился в канал. Магадан запоздало выкрикнул: «Стой, урод!» — и потом мир будто моргнул, пространство дохнуло горячим ветром, вспыхнуло все вокруг, ослепив Шунды Одому, и он повалился на керамический пол.

Добравшись до перевернутых вагонов туристического каравана, Данислав долго бегал между ними, залезал внутрь, рассматривал трупы, то и дело выкрикивая: «Ната!» — но так и не нашел ее. Кто-то здесь был, кто-то прятался в развалинах, несколько раз Дан замечал фигуры в отдалении, но они тут же исчезали. Слыша впереди плеск воды, он достиг высокого здания с золотистым куполом, рассмотрел бок сферы в пятнах гари и дверь шлюза... Ната могла быть внутри, а могла быть снаружи — он не знал этого.