Пол Андерсон. День их возвращенияДоминик Флэндри - 6
И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною, дыбом стали волосы на мне. Он стал, – но я не распознал вида его, – только облик был перед глазами моими; тихое веяние, – и я слышу голос… Книга Иова, IV, 12–16
Глава 1
На третий день он восстал из мертвых и вновь поднялся к свету. Над морем, что когда‑то было океаном, занимался рассвет. На севере синели скалы, встававшие над серо‑стальным горизонтом. По лицу утеса низвергался водопад, и гром его разносился в стылом безветрии. Небо было лиловым на западе, пурпурным в зените и сияющим на востоке, где восходило солнце. Но Утренняя Звезда все еще была видна – Утренняя Звезда, планета Избранных Первыми. «Я первый из Избранных Вторыми, – было известно Джаану, – и глас тех, кто избирает. Быть человеком – значит изливать сияние». Его ноздри жадно вбирали воздух, его мышцы радовались движению. Никогда еще его восприятие не было столь острым. От радостного лица до попирающих прах ног – он существовал, он был реален. – О великая радость! – сказала та его часть, что была Каруитом. – Она переполняет это бедное тело, – ответил Джаан. – Воскресение из мертвых мне непривычно. А ты сам – не чувствуешь ли ты себя скованным цепями чужаком? – Шесть миллионов лет пролетели как одна ночь, – сказал Каруит. – Я помню блеск солнца на волнах и рокот прибоя – там, где теперь камни у нас под ногами. Я помню могучие стены и гордые колонны – теперь это жалкие руины у нашей разверстой могилы. Я помню плывущие в небе облака, коронованные радугами. Больше всего я хочу вспомнить – и не могу, ибо плоть, которой я стал, не может удержать пламя, которым я был, – я хочу вспомнить полноту своего существования. Джаан поднял руки к короне, сжимавшей его виски. – Для тебя это тяжелая ноша, – сказал он. – Нет, – пропел Каруит. – Я ведь разделю все то, что она сулит тебе и твоей расе. Я буду расти вместе с тобой, и ты – вместе со мной, и они – вместе с нами, пока человечество не только станет достойно принятия в Единство, но и даст ему нечто, никому другому недоступное. И наконец мысль создаст Бога. Теперь не медли, нужно объявить об этом людям. Он/они пошли вверх по склону к Арене. Дидона, Утренняя Звезда, таяла в небе над ними.
Глава 2
К востоку от Виндхоума местность понижалась, пока не достигала подножия Гесперийских холмов. Раннее лето набросило на их суровые вершины покрывало листвы: голубоватой, зелено‑серой, пронзительно зеленой там, где росли дубы и кедры, и пурпурной в зарослях расмина. Отдельные деревья, кусты, целые рощи привольно раскинулись на живой мантии огненной травы, переливавшейся красными и желтыми оттенками оникса. С запада потянул прохладный ветерок. Айвар Фредериксен поежился. Ложе карабина показалось его руке особенно холодным. Дерн, на котором лежал Айвар, начал сворачиваться на ночь, превращаюсь в упругий войлок. Его дневной запах – запах кремня и искр – уже почти не ощущался. Над Фредериксеном нависало дерево дельфи: его искривленный низкий ствол, переплетение ветвей и густая листва образовывали живой грот. Шелест листьев напоминал шепот на неизвестном языке. Отсюда Айвару был виден склон, усеянный небольшими кустиками и валунами, и полная теней долина. Идущую вдоль берега дорогу уже скрыли сумерки, и только по воде иногда пробегали неяркие отблески света, Сердце Айвара колотилось громче журчания Вилдфосса. |
