— Эти десять минут летят, — намекнул он.

— Я не могу выйти за вас замуж, — сказала она.

— Вы меня не любите?

Она покачала головой.

— Я вам нравлюсь — чуть-чуть, самую малость?

На этот раз она кивнула головой, и в то же время легкая улыбка скользнула по ее губам. Но в этой улыбке не было презрения. Юмористическая сторона дела редко от нее ускользала.

— Ну, это уже кое-что, — заявил он. — Нужно положить начало, чтобы трогаться дальше. Вы мне тоже раньше только нравились, а посмотрите, во что это выросло. Помните, вы говорили, что вам не нравится мой образ жизни. Так вот, я его здорово изменил. Я уже не играю, как бывало прежде. Я затеял дело, какое вы называете полезным, выращиваю две минуты там, где росла одна, и триста тысяч человек, где раньше было только сто тысяч. А на будущий год в это время вы увидите на холмах два миллиона эвкалиптов. Скажите, я вам понравился немножко больше?

Она медленно подняла глаза от своей работы и, глядя на него, ответила:

— Вы мне нравитесь очень, но…

Секунду он ждал, чтобы она окончила фразу, и, не дождавшись, заговорил сам:

— Я совсем не преувеличенного мнения о себе, и это не бахвальство, когда я говорю, что буду хорошим мужем. Вы увидите, я не придира и не выискиваю недостатков. Я могу себе представить, что значит для такой женщины, как вы, независимость. И, став моей женой, вы останетесь независимой. Никаких пут. Вы можете делать все, что вам захочется. А я дам вам все, чего вы только пожелаете…

— Кроме себя самого, — неожиданно, почти резко перебила она.

Пламенный на секунду удивился.

— Насчет этого я не знаю. Я буду прямым, местным и правдивым. Я не умею делить привязанности.

— Я не о том говорю, — сказала она. — Вместо того чтобы отдать себя вашей жене, вы отдались бы этим тремстам тысячам людей в Окленде, вашим городским железным дорогам и водному транспорту, двум миллионам деревьев на холмах — всем вашим делам и всему, что к делу относится.

— Уж я бы следил, чтобы этого не было, — решительно сказал он. — Я был бы в вашем распоряжении…

— Вам так кажется, а на деле все обернулось бы иначе. — Она вдруг стала нервничать. — Мы должны прекратить этот разговор. Похоже, будто мы стараемся заключить сделку. «Сколько вы даете?» — «Я даю столько-то». «Я хочу больше» — и так далее. Вы мне нравитесь, но не настолько, чтобы я вышла за вас замуж, и никогда не понравитесь так, чтобы стать моим мужем.

— Как это вы можете знать? — спросил он.

— Потому что вы мне нравитесь все меньше и меньше.

Пламенный сидел, как громом пораженный. Удар явно отразился на его лице.

— Ох, вы не поняли! — вскричала она, начиная терять самообладание. — Я не то хотела сказать. Вы мне нравитесь, чем лучше я вас узнаю, тем больше вы мне нравитесь, и в то же время, чем больше я вас узнаю, тем меньше хочу выйти за вас замуж.

Эта загадочная фраза окончательно сбила Пламенного с толку.

— Как вы не понимаете? — поспешно продолжала она. — Я скорее могла бы выйти замуж за Элема Харниша, только что приехавшего из Клондайка, когда я увидела его впервые много лет назад, чем за вас, сидящего здесь передо мной.

Он медленно покачал головой.

— Для меня это уже слишком — чем больше вы знаете человека и чем больше он вам нравится, тем меньше вы хотите выйти за него замуж.