Он остановил автомобиль перед дверью Диди и встретил ее стремительно, по своему обыкновению, схватив ее в объятия, прежде чем она могла выговорить слово. И только после того, как она высвободилась из его объятий и усадила его, он начал говорить.

— Дело сделано, — объявил он. — Вы, конечно, видели газеты. Я начисто разорен. Я к вам заехал, чтобы узнать, когда вы хотите отправиться в Глен Эллен. Придется поскорее, потому что теперь ужасно дорогая жизнь в Окленде. У меня уплачено за комнаты в отеле до конца недели, а после этого я уже не могу позволить себе там остаться. И с завтрашнего дня придется ездить в трамвае, а они обойдутся недешево.

Он остановился, ждал и смотрел на нее. У нее был вид нерешительный и встревоженный. Потом улыбка, которую он знал так хорошо, появилась на губах, загорелась в глазах, и наконец она откинула голову и по-старому расхохоталась своим мальчишеским смехом.

— Когда эти люди придут укладывать вещи? — спросила она.

И снова расхохоталась, делая вид, будто хочет ускользнуть от его медвежьих объятий.

— Дорогой Элем, — прошептала она, — дорогой Элем! — И в первый раз она сама поцеловала его.

Ее рука, лаская, пробежала по его волосам.

— Твои глаза сейчас совсем золотые, — сказал он. — Я могу глядеть в них и говорить, как сильно ты меня любишь.

— Они давно уже были для тебя золотыми, Элем. Думаю, на нашем маленьком ранчо они всегда будут золотыми.

— И в волосах твоих золото, огненное золото. — Он вдруг повернул ее лицо, сжал его своими ладонями и долго вглядывался в глаза. — И в твоих глазах были золотые искры в тот день, когда ты сказала, что не выйдешь за меня.

Она кивнула головой и засмеялась.

— Ты все равно настоял бы на своем, — призналась она. — Но я не хотела принимать участия в таком безумном поступке. Все эти деньги были твои, а не мои. Но я любила тебя все это время, Элем, потому что ты — большой ребенок и разбиваешь тридцатимиллионную игрушку, с которой тебе надоело играть. А когда я говорила «нет», я все время думала «да». И я уверена, что мои глаза были тогда золотыми. Я боялась только одного — что тебе не удастся потерять все. Потому что, дорогой, я знала, что все равно выйду за тебя замуж, а мне нужны были только ты и ранчо, и Боб, и Волк, и эти волосяные уздечки. Сказать тебе секрет? Как только ты ушел, я позвонила по телефону тому человеку, которому продала Мэб.

На секунду она спрятала лицо на его груди, а потом снова взглянула на него, радостная и сияющая.

— Понимаешь, Элем, несмотря на то, что говорили губы, решение мое было уже принято тогда. Я… я просто должна была выйти за тебя. Но я молилась, чтобы тебе удалось потерять все. И я хотела узнать, что сталось с Мэб. Но тот человек ее продал и ничего о ней не знает. Видишь ли, я хотела ездить с тобой по холмам Глен Эллен, я — на Мэб, ты — на Бобе, как мы с тобой катались по Пиедмонским холмам.

Пламенный чуть не проговорился, где Мэб находится, но удержался.

— Я тебе обещаю лошадь, которую ты будешь любить так же, как любила Мэб, — сказал он.

Но Диди покачала головой и не дала себя утешить.

— У меня мелькнула мысль, — сказал Пламенный, торопясь перевести разговор на менее опасную тему. — Мы бежим из городов, и у тебя нет ни близких, ни родных, мне кажется, будет нехорошо, если мы начнем с того, что поженимся в городе.