Мы подъехали к действительно богатому кварталу: большие виллы, выходящие прямо к морю, были обнесены толстенными стенами, за которыми скрывались деревья и лужайки, усаженные экзотическими растениями. Чтобы не думать о Мантине, я стал читать названия на воротах, которые время от времени вырывались из тьмы светом фар моего «Форда»: «Пески» – «Море» – Вилла «Солнечный дом» – Вилла «У залива» – «Покой»...

– О чем ты думаешь, Джим? – спросила меня Мэй.

– Я думаю о том, что, если бы мы смогли купить себе здесь дом, мы бы придумали для него более оригинальное название, чем все те, что я видел до настоящей минуты.

Мэй ущипнула меня за руку.

– Я знаю, как бы мы его назвали, – сказала она. – Назвать его можно было бы «Мы».

Я улыбнулся.

– Отлично. Теперь мне ничего не остается, как заработать деньги на покупку такого дома.

– Мне и наш нравится, – просто сказала Мэй.

Дом Кендалла стоял у бухты, очень далеко от основной дороги. Это был ультрамодный дом: одна стена салона была из стекла. Так, по крайней мере, говорили. Сам я в нем никогда не бывал.

Для холостого мужчины такой дом был слишком велик. Но Кендалл был холост только официально. За те три года, что я у него прослужил, у него было четыре романа. Не считая случайных, на одну ночь, связей. Не считая также девиц, всхлипывания которых долетали до моих ушей из его кабинета. Три раза у него были романы с замужними женщинами; один из этих романов чуть не обошелся ему слишком дорого: один из мужей грозился убить Кендалла, если тот будет продолжать встречаться с его женой. Но Кендалл замял скандал. Он был очень силен в подобного рода делах. Да и в других тоже. Как адвокат он был личность. Он греб огромные деньги. Часто рисковал и проводил комбинации, которые его собратья в Сан Сити считали не совсем законными и идти на которые никто из них не решался.

Он был дома. В нескольких комнатах горел свет. В обоих боксах гаража стояли машины, а на аллее был припаркован черный «Кадиллак». Я остановил машину и посмотрел на дом. Если Кендалл не сможет или не захочет мне помочь, я пропал. Я взглянул на Мэй. Она с такой силой сжимала свою сумочку, что у нее побелели пальцы.

– Я... я подожду тебя в машине, а ты пойди узнай, дома ли он, – сказала она.

Я пересек аллею и позвонил в дверь.

– Это, наверное, служебный вход. Пойди лучше обойди дом, Джим, – сказала Мэй из машины.

Я пошел по аллее, окружавшей дом. Газон доходил почти до самой воды. Уход за ним, должно быть, дорого стоил Кендаллу, но от этого он не был красивее газона перед нашим домом.

Мэй была права. Дверь фасада была более красивой, чем та, в которую я звонил вначале. Я нажал на кнопку звонка. Я еще не оправился от увольнения. Я так преданно и упорно вкалывал на Кендалла. Он не имел никакого основания меня увольнять. Я позвонил еще, в этот раз настойчивей. У небогатых людей установлены колокольчики или электрические звонки. У богатых, таких как Кендалл, целые музыкальные устройства. Мне думалось, что я сильно побеспокою его своим визитом.

Я слышал перезвон в доме, но никто не открывал мне двери. Я спустился на газон и заглянул через стеклянную стену в салон. Кендалл сидел спиной к окну в огромном кресле из красного пластика. Я видел только его черные волосы на макушке и крупную руку, свисавшую с подлокотника кресла. Рядом с креслом около руки стояла бутылка шотландского виски. Я вернулся к двери и позвонил еще раз. И вновь безрезультатно.