Тик-так, тик-так, тик-так.

— Все о’кей. Расслабьтесь. — Доктор Макдональд пробралась через коробки, присела на корточки перед Дагласом Келли и положим руку ему на колено. Точно так же, как она сделала с родителями Хелен Макмиллан.

— Это… — Даглас, кусая губы, зажмурил глаза.

— Это случилось очень, очень давно. Она больше не страдает, и он больше не может сделать ей больно. Все кончено.

— Кто… — По его носу скатилась слеза. — Кто… — Он открыл глаза — они были красными и опухшими. Губы тряслись.

— Все о’кей, Даглас. Все о’кей. Все кончено. Она…

Даглас Келли ударил доктора Макдональд чайной чашкой прямо в лицо. Чашка разбилась вдребезги, и, как в замедленной съемке, тонкие осколки разлетелись в разные стороны, словно расцветающий цветок, перемешиваясь в воздухе с чайными брызгами. Доктор Макдональд хрюкнула, завалилась на спину, очки слетели с носа и ударились о камин. Даглас стряхнул оставшиеся куски чашки на пол и сжал руку в кулак. Потом вскочил с дивана и бросился на нее.

Я согнул колени и сделал бросок вперед. Потом все снова пошло на нормальной скорости.

Бац! Я врезался ему в бок, опрокинул навзничь и прижал к кожаному дивану. Он сопротивлялся, пинался и вопил:

— КТО ВЫ ТАКИЕ, МАТЬ ВАШУ?

Я заломил ему руку за спину:

— Успокойтесь!

— ЭТО НЕ О’КЕЙ! ЭТО НИКОГДА НЕ БУДЕТ О’КЕЙ!

Он взмахнул ногой, и доктор Макдональд снова хрюкнула.

— Даглас, успокойтесь! — Я сильнее заломил ему руку, вдавливая лицом в кожаную обивку дивана. — Хватит, успокойтесь…

Он брыкался, извивался, сыпал проклятиями и наконец — казалось, что прошло несколько часов, — обмяк. Плечи затряслись, и он зарыдал.

Доктор Макдональд, скорчившись, сидела у камина и смотрела на ладонь левой руки. По лицу из рассеченной брови текла кровь.

— У меня кровь…

Я отпустил Дагласа и отошел от дивана. Он не шевелился — просто лежал там и плакал. Я помог доктору Макдональд подняться на ноги.

Она запуталась в своих ярко-красных кедах.

— У меня крооовь… — Нахмурилась: — Где мои очки?

Я вынул их из камина и протянул ей. Одна дужка была погнута.

На диване Даглас, закрыв руками голову и подтянув колени к груди, свернулся в клубок.

— Ханна… — Он начал качаться взад-вперед. — Спасибо тебе, Господи, все кончено…

— Ой… — Доктор Макдональд одной рукой держалась за внешнюю стену дома, другой прижимала к брови комок выпачканных в крови бумажных кухонных полотенец.

Снова начался дождь. Стемнело. Диккенсовские уличные фонари зажигались, как только темнота включала их автоматические сенсоры.

— Обычно он не такой. — Я оглянулся на дом, в котором Даглас Келли наконец-то начал оплакивать свою дочь. К тому же он был неправ — ничего не закончилось. Потому что на следующий год, шестнадцатого сентября, еще одна самодельная открытка упадет в его почтовый ящик, и все начнется снова. И на следующий год ему тоже придет открытка, и еще одна через год… — Уверены, что вам не нужно болеутоляющее?

— А мы не можем просто поехать в больницу? Пожалуйста.

Где-то высоко над нами в темно-сером небе проревел самолет, его навигационные огни мигали красным и зеленым Счастливые ублюдки, сваливают отсюда… Вот дерьмо.

На другой стороне улицы к перилам, ограждающим парк, прислонилась женщина.