– Он приедет, – вздохнул Жожо. – Если сможет, то приедет. Ради девочки.

– Хорошо. Будем считать, что задание ты выполнил.

– Если так, убирайтесь отсюда, – вскричал Жожо. – Оставьте нас.

Корсиканец встал с пистолетом в руке. Второй агент по‑прежнему сидел, глядя на женщину.

– Мы уйдем, но вместе с вами. Нам не нужно, чтобы вы кому‑то рассказывали о нашей встрече или перезвонили в Рим, не так ли, Жожо?

– Куда вы нас повезете?

– Устроим вас на отдых. В новом отеле в горах. Много солнца и свежего воздуха. Пойдет тебе на пользу, Жожо.

– Надолго?

– Вы пробудете там сколько потребуется.

Поляк посмотрел в окно, на живописную панораму переплетения улочек и рыбных рядов Старого порта.

– Сейчас разгар туристского сезона. Каждый день приходят полные поезда. В августе мы зарабатываем больше, чем за всю зиму. Вы разорите нас.

Корсиканец рассмеялся, словно Жожо отпустил забавную шутку.

– Думай о выгодах, а не о потерях, Жожо. В конце концов, ты делаешь это ради Франции, твоей новой родины.

Поляк развернулся к нему:

– Плевать я хотел на политику. Мне все равно, кто стоит у власти, а кто рвется к ней, круша все и вся. Но я встречался с такими, как вы. Всю жизнь мне приходилось иметь с ними дело. Вы служили бы и Гитлеру, и Муссолини, и ОАС, если б вас это устроило. Правители могут меняться, но такие подонки, как вы, остаются всегда, – он уже кричал и, хромая, двинулся на корсиканца, на черный глазок пистолетного дула.

– Жожо, – взвизгнула его жена. – Я прошу тебя… оставь его в покое.

Поляк остановился и взглянул на жену, словно только сейчас вспомнил о ее присутствии. Перевел взгляд с одного агента на второго. Они все смотрели на него, жена – умоляюще, корсиканцы – бесстрастно. Они привыкли к подобным вспышкам, которые едва ли могли что‑то изменить. Старший из агентов кивнул в сторону спальни.

– Собирайтесь. Сначала ты, потом – жена.

– А как же Сильвия? Она придет из школы в четыре. И никого не застанет, – вмешалась женщина.

Корсиканец не спускал глаз с Жожо.

– Мы заберем ее по пути. Все уже обговорено. Директору сказали, что умирает бабушка и вся семья собирается у ее смертного одра. Ваш отъезд не вызовет подозрений. А теперь пошевеливайтесь.

Жожо пожал плечами, еще раз взглянул на жену и захромал в спальню. Корсиканец последовал за ним. Женщина осталась сидеть на софе, комкая в руках носовой платочек. Какое‑то время спустя она подняла голову и посмотрела на второго агента, более молодого по возрасту.

– Что… что они с ним сделают?

– С Ковальски?

– С Виктором.

– Кое‑кто хочет с ним побеседовать. Вот и все.

Часом позже большой «ситроен» уже мчался к маленькому, хорошо охраняемому отелю. Семья Жожо расположилась на заднем сиденье, агенты сидели впереди.

* * *

Шакал провел уик‑энд у моря. В субботу, купив плавки, он загорал на пляже Зебрюгге, несколько раз окунулся в Северное море, потом погулял по портовому городку и прошелся вдоль мола, где когда‑то сражались и умирали английские солдаты и матросы. Некоторые из стариков, что сидели на моле и удили рыбу, могли бы рассказать Шакалу, спроси он их о событиях сорокашестилетней давности, но такого желания у него не возникло. В тот день Англию представляли лишь несколько семей, разбросанных по пляжу, наслаждающихся теплым солнцем и наблюдающих за детьми, плещущимися в прибое.

В воскресенье утром он собрал чемоданы, сел в машину и устроил себе экскурсию по Фландрии. Походил по узким улочкам Гента и Брюгге, на ленч заглянул в ресторан «Сайфон» в Дамме, где на открытом огне жарили бесподобные бифштексы, а во второй половине дня взял курс на Брюссель.