— Не понимаю, что происходит, — выпалила она сердито. — Ты с наставником говорил? Я своему рассказала обо всем.

— Я тоже рассказал. — Он придержал ее руку. — Два дня назад прибыла целая группа новых номеров. Почему бы тебе не сходить в гостиную и не подыскать кого-нибудь еще?

Она погрустнела.

— Да, наверно, так и сделаю.

— Ну, конечно, — поддержал он. — Действуй же!

— Не понимаю все-таки, что с тобой, — сказала она, вставая с кровати.

Тогда он оделся, пошел в свой бокс, снова разделся. Он подумал, что не сможет сразу уснуть, но ошибся.

В воскресенье ему стало еще хуже. У него затеплилась надежда, что ему позвонит Боб, поймет, как ему плохо, и вытянет из него правду. В таком варианте на него не лег бы груз вины и ответственности, но пришло бы облегчение. Он сидел в комнате, глядя на пустой экран видеофона. Позвонил кто-то из футболистов, но он сказался нездоровым.

В полдень он пошел в столовую, быстро съел унипек и вернулся к себе в комнату. Позвонили из Центра — наводили справку о чьем-то имяноме.

Интересно, Боб уже был проинформирован об отклонениях от нормы в поступках и действиях Чипа? Сказала ли ему что-нибудь Пиис? Или звонивший Чипу игрок футбольной команды? А та женщина, оказавшаяся с ним за столом во время ленча? Не будет ли она достаточно чуткой, чтобы заподозрить нечто нездоровое в Чиповом извинении и узнать его имяном? (Полюбуйтесь, ожидает, что другие ему помогут. А кому в Братстве помогает он?) Где его, Боба, носит? Что он за наставник?

Звонков больше не было ни во второй половине дня, ни вечером. Музыку один раз перебили сообщением о межпланетных полетах.

Утром в понедельник, после завтрака он спустился в медцентр. Сканер ответил «нет», но он сказал дежурному, что хотел бы повидаться со своим наставником. Тот послал сообщение по телекомпу, и теперь сканеры отвечали «да» на всем пути к кабинетам наставников, большей частью пустых. Было всего лишь 7.50.

Он вошел в пустой кабинет Боба и сел в ожидании, сложив на коленях руки. Мысленно расставил факты в том порядке, в каком станет о них говорить: сперва о преднамеренной заторможенности; затем о группе, обо всем, что они говорили и делали, и о способе, как их всех разыскать, используя белизну кожи Снежинки; и, наконец, о болезненном и нелогичном чувстве вины, которое он скрывал на протяжении всех лет после того, как оказал услугу Карлу. Раз, два, три! Ему проведут экстра-инъекцию для компенсации всего, чего он, видимо, недополучил в пятницу, и он выйдет из медцентра в полном здравии духа и тела, довольный жизнью.

«Ваше тело принадлежит вам, а не Уни».

Он болен! Уни был волей и разумом всего Братства. Уни создал его, Чипа, предоставил ему пищу, жилище, одежду, образование Он предоставил ему даже соизволение воспроизвести себя. Да, его создал Уни, и отныне и навсегда он станет…

Влетел, размахивая телекомпом, Боб.

— Ли, — сказал он. — Привет! Что-нибудь случилось?

Чип посмотрел на Боба. Боб неверно произнес его имя. Он был Чипом, а не Ли. Он взглянул на свой браслет: Ли РМ 35М4419. Он почему-то ожидал увидеть там Чип.

Когда же его называли Чипом? Во сне, в странном счастливом сновидении его поманила девушка…

— Ли? — повторил Боб, ставя на пол свой телекомп.

Это Уни назвал его Ли. В честь Вэня. Но он же Чип. Чип — черепок от старого кувшина. Так кто же он? Ли? Чип? Ли?

— В чем дело, брат? — спросил Боб, наклоняясь и беря Чипа за плечо.

— Я хотел вас видеть, — ответил Чип.

— По какому поводу?

Он не знал, что на это сказать.

— Ты сказал, я не должен опоздать, — сказал Чип.