— Что вы… — Чип взял его за плечи — пожилого номера, вылупившего на него глаза — и оттолкнул в сторону.

Чип уже бежал по холлу. Кто-то крикнул:

— Остановите его!

— Задержите того номера! Он болен! — неслись вдогонку крики других номеров.

Впереди был зал столовой, номеры в очереди оглядывались посмотреть, из-за чего шум. Чип бежал к ним с вытянутой рукой и кричал:

— Держите его! — Он бежал мимо очереди. — Больной номер — вон там! — прокричал он, оттолкнув от двери стоявших там и пробежав мимо сканера, — Вон он, ему надо помочь! Скорей!

В столовой он огляделся и побежал к двери отделения раздачи. Притормозив, он перешел на быстрый шаг, стараясь подавить одышку, миновал номеров, бравших унипеки с вертикальных стеллажей, номеров засыпавших чайный порошок в стальные барабаны. На пути попалась тележка, нагруженная коробками с надписью «Салфетки»; он схватил ее за ручку, развернул и покатил перед собой мимо двух жующих номеров и еще двоих, собиравших унипеки из поломанной коробки.

Впереди была дверь с надписью «Выход», ведшая на одну из боковых лестничных клеток. Он подтолкнул к ней тележку, слыша возбужденные голоса позади. Уперев тележку в дверь, он открыл ее и вышел на площадку, закрыл дверь и развернул тележку ручкой назад, к двери. Спустился на две ступеньки и, подтянув к себе тележку, загнал ее намертво между дверью и стойкой перил; одно колесо повисло в воздухе и крутилось.

Чип бегом бросился вниз.

Ему необходимо было как можно скорее выбраться из дома, вырваться на свободу тротуаров и площадей. Он пойдет в музей — музей еще не открыт — и спрячется в кладовой или за баком с горячей водой и отсидится там до завтрашнего вечера, когда соберутся Маттиола и остальные. Эх, надо было прихватить с собой несколько унипеков. Почему он об этом не подумал? Ладо-гадо!

На первом этаже он вышел с лестничной клетки в холл, кивнул приближавшейся женщине-номеру. Она взглянула на его ноги и встревоженно закусила губу. Он тоже глянул вниз и остановился. Его балахон был порван, из поцарапанного правого колена сочилась кровь.

— Могу ли я вам помочь? — спросила она.

— Я как раз иду в медцентр, — успокоил он ее. — Благодарю, сестра. Чип двинулся дальше. Ему ничего не оставалось, как рискнуть. Если он выйдет из здания, то как-нибудь сделает себе перевязку и приведет в мало-мальский порядок балахон. Теперь, когда он узнал о повреждении колена, он почувствовал в нем боль. Чип прибавил шагу.

Он спрятался в глубине вестибюля, глядя на бегущие с одной стороны вниз ленты эскалаторов и на четыре стеклянные двери с установленными перед ними сканер-постами, и за ними залитый солнцем коридор. Номеры шли непрерывной чередой, беседуя на ходу, и выходили на улицу. Гораздо меньше входило в здание. Ничего не внушало тревоги — все было как обычно, даже шум голосов ни на йоту не превышал привычного.

Он направился к дверям. Шел нормально, глядя прямо перед собой. Он проделает свой обычный трюк со сканером, а если кто-то заметит, больное колено оправдает его хромоту — он споткнется, как бы невзначай, и вот он уже на воле. Музыка оборвалась, и из динамика раздался женский голос:

«Прошу прощения. Остановитесь и стойте там, где находитесь в данную минуту. Пожалуйста, прекратите движение».

Он остановился посредине вестибюля. Остановились все, как один, в ожидании, вопросительно глядя друг на друга. Только номеры на эскалаторах продолжали спускаться или подниматься, но вот и они тоже остановились и стали смотреть вниз на свои ноги. Одна женщина стала спускаться по эскалатору пешком.

— Не двигаться! — окликнули ее сразу несколько голосов, и она остановилась, покраснев.