– На кладбище.

– Гретка, ты ведь не спятила? – задыхаясь, проквакала Сонька.

– Иду с «Тарзана» на кладбище, двое закапывают третьего, он живой, стонал, быстрее надо.

Я летела, не разбирая дороги. Сонька рядом. В белой сорочке, с развевающимися волосами – она здорово смахивала на привидение. Тут Сонька притормозила и крикнула:

– Дура, выроем его и что, на себе потащим?

– Не знаю, не отставай.

– Так ведь машина у нас, Славка явился.

Тут притормозила и я.

– Возвращайся за ним.

– Он пьян в стельку, пушкой не разбудишь.

– Так чего ж ты мне голову морочишь? – заорала я и бросилась бежать.

– До кладбища и я доеду, – проорала Сонька. Я кивнула на ходу:

– Давай, только быстро.

Сонька бросила свою лопату и, точно фурия, понеслись в деревню.

Впереди показалась ограда, я лихо перепрыгнула через нее и закружилась, стараясь определить место, где следует копать. В темноте это было не так‑то просто. Я пошарила руками, рыхлая земля под ладонью – здесь.

Послышался звук подъезжающей машины, что меня очень воодушевило. Машина остановилась, и Сонька жалобно позвала:

– Гретка, ты где?

– Здесь, – ответила я, не прекращая орудовать лопатой.

Сонька подогнала машину к ограде, как раз в то место, где несколько минут назад стояла другая машина. Водитель она была тот еще, хорошо хоть Славка не видит.

Сонька выскочила, извлекла лопату, подобранную по дороге, и принялась мне помогать. Дело пошло быстрее. Копали мы с двух сторон, так что получались как бы две ямы.

К счастью, могила был не очень глубокой.

– Смотри, не задень его, – шепнула я.

– Гретка, если это дурацкая шутка, я тебя убью.

И тут он застонал. Мы замерли на мгновение, а потом кинулись выгребать землю руками.

– Мамочка моя, – шептала Сонька, – это что ж такое на свете делается… Вот он, – вдруг сказала она. – рука вроде…

– Слава Богу, – вздохнула я, но радовались мы рано: предстояло его из ямы вытащить. Первая попытка успехом не увенчалась, груз тяжелый, а навыков извлекать из могил несостоявшихся покойников у нас не было. Промучившись понапрасну, мы, тяжело дыша, уставились друг на друга.

– Он не задохнется, – сказала я. – Значит, мы его можем здесь оставить и ехать к Максимычу, вызовем «скорую» и милицию.

Сонька вытаращила глаза, а потом сказала:

– Нельзя его здесь оставлять, а если эти вернутся?

Мысль эта как‑то не приходила мне в голову, она вдруг придала невероятные силы.

Сонька, видимо, тоже прониклась:

– Держи его сверху. Тяни. А я буду снизу подталкивать…

С пятого захода мы его вытащили, что меня, признаться, удивило. Он опять застонал, отчетливо, хотя и тихо.

– Господи, что же это он никак не очнется, хоть бы помог, – причитала Сонька, когда мы волокли его к машине. На мужчине было кожаное пальто, мы ухватились за полы и кое‑как втянули несчастного на заднее сиденье. Далось это нам очень нелегко.

Мы совершенно выдохлись, несколько минут сидели опустошенные, не в силах пошевелиться. Немного придя в себя, Сонька заняла водительское место и повернула ключ. Слабо порычав, мотор заглох.

– Только не это, – взмолилась я. Со второй попытки машина завелась. Кое‑как сдав назад и развернувшись, мы поехали в деревню.

– Кто здесь из соседей? – спросила я.

– Никого. Я да Максимыч. Герасимовы были. Вчера уехали.

– Может, сразу в город, а?

– Спятила? Разве я доеду?

Сонька, конечно, права, водитель она никакой.