Волки, вообще большие любители посмеяться, чуть животики себе от хохота не надорвали, сидя в своих кустах.

Но только когда раненая лошадь, имя которой они, конечно же, не знали, вдруг прыгнула, взлетела и спустя минуту очутилась по их сторону от пропасти, где никакого стекла уже не было, смеяться они перестали. Ведь четверо лошадей — это совсем не то же самое, что трое.

А когда за Хитрой прыгнул Кусачий, волки и вовсе попятились. Потому что пятеро лошадей — это совсем не то же самое, что четверо.

Нужно ли говорить, что у половины волков тут же пропала охота драться?

ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ. О КОРОЛЯХ, ПИВЕ И ЭЛЕКТРИЧЕСТВЕ

Промчались майские праздники, вместе со всеми своими Очень Торжественными Концертами, поздравлениями ветеранов, живущими в окрестных домах, и несварениями желудка по поводу хронического праздничного переедания.

Воспряла и снова перешла в скрытую форму влюбленность Дениса в Кристину Заграйскую.

7-"Б" успел съездить на вылазку с шашлыками (роль которых, правда, выполняли свиные сардельки, насаженные на обструганные липовые веточки). А после вылазки — проведать в больнице Петра Притворяхина, вот уже вторую неделю умело симулировавшего не-понятно-какое-заболевание.

Футбольный матч с командой шестиклассников был проигран с позорным счетом 3:0.

А бабушка в который раз категорически отвергла идею Дениса об обзаведении немецкой овчаркой.

Казалось бы, интересных событий произошло хоть отбавляй.

Но Денис по-прежнему мечтал о волшебстве и вспоминал коронованную ящерку Марвина и Берендея Кузьмича. Не исключено даже, что Ромео думал о своей возлюбленной Джульетте ничуть не реже.

Денис даже на Тигру дуться перестал.

Теперь он винил в утере драгоценного емелефонного номера только одного себя. Зачем было раскладывать записку на столе? Почему он не отошел в сторонку, чтобы прочесть ее? Как говорится в шпионских фильмах, "без посторонних глаз"?

Одна мысль не давала покою Денису — вот если бы Тигра не был таким неуклюжим слонопотамом, если бы Тигра не опрокинул тогда липовый чай, он бы позвонил Берендею и Марвину и… и…

Что именно "и" Денис точно не знал.

Но он чувствовал — сердцем чувствовал — простой болтовней о погоде дело бы не ограничилось.

Однажды после обеда бабушка послала Дениса в родительскую квартиру — как всегда нужно было полить цветы, протереть мебель от пыли и проверить почтовый ящик.

С тех пор, как родители уехали в Сибирь, в свою геологоразведочную экспедицию, для Дениса, который временно переселился в квартиру к бабушке, это стало еженедельной обязанностью.

Нельзя сказать, чтобы это было так уж трудно — полить любимые мамины цветы.

Ободрать пожухшие листики с гераней, взрыхлить землю под фикусом, протереть глянцевитые листья вьющейся комнатной лианы. Это было пустяковое дело.

И все-таки, Денис не очень-то любил ходить домой.

Потому, что стоило переступить порог — как ему делалось грустно и одиноко.

Знакомые с раннего детства кровати и шкафы, любимые африканские маски на стенах — и гробовая тишина.

Не слышно ни радиоприемника, ни грудного голоса мамы, болтающей по телефону. Ни запаха дорогого табака, которым отец набивал свою трубку.

Покинутая родителями квартира напоминала Денису кладбище. А кто же любит ходить на кладбища?

"Пожалуй, только Алек Шляпин! Интересно, врет он, что ночью на кладбище ходил? Или все-таки не врет?" — подумал Денис.

Вообще-то, он уважал Алека Шляпина. И, в отличие от Альберта Подольского или даже Тигры, никогда не называл его "казератом" и "зубрилой".