Что вызвало смерть монахини Байко, было ясно с первого взгляда. Смерть наступила от яда, который содержался в еде, принесенной из дома Тадзими. По словам Куно, она скончалась вчера вечером между семью и девятью часами. Этот интервал точно совпадал со временем, когда сюда был доставлен поднос с едой.

– Чья была идея отнести еду монахине Байко? Кажется, инспектор опять хочет подловить меня.

– Да, я понял вопрос. Это я… Байко‑сама собралась домой до ужина, поэтому я попросил сестру, чтобы она поручила кому‑нибудь отнести угощение ей в келью.

На лице Коскэ Киндаити выразилось удивление. А инспектор, состроив кислую мину и пытливо глядя мне в глаза, сказал:

– М‑да… Вы поразительно заботливый человек. Вообще‑то в подобной ситуации мужчине и в голову не придет…

Черт возьми, я снова под подозрением!

– На самом деле я отнюдь не такой заботливый… Рядом была Норико‑сан, она мне это и подсказала.

– А кто это – Норико‑сан?

– Это младшая сестра Сатомуры и тоже принадлежит к роду Тадзими.

– Ах вот оно что! Значит, она подсказала вам, чтобы вы попросили Харуё‑сан отправить сюда поднос? – не в силах удержаться, вступила в разговор Мияко.

– Да. Мы в это время были на кухне. А, как вам известно, кухня находится совсем рядом с гостиной, и меня вполне могли услышать там.

– Так… И Харуё, значит…

– Да. Она сразу велела Осиме отнести поднос с угощением, а после этого мы с ней, захватив по столику, пошли к гостям.

– Следует ли из этого, что никто из гостей не имел возможности приблизиться к подносам?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Но и молчать было нельзя.

– Я не знаю, в котором часу поднос вынесли из дома. Если после того, как Кодзэну стало плохо и поднялся шум… Когда он захаркал кровью, половина гостей разбежалась…

Инспектор цокнул языком.

– Ладно. Будем выяснять, когда и при каких обстоятельствах этот поднос оказался вне пределов вашего дома. А помните ли вы, кто конкретно покинул гостиную, когда началась паника?

Разумеется, такие подробности у меня в памяти не отложились.

– Видите ли, господин инспектор, я сам был в таком шоке, что не помню ничего, кроме поднявшейся суеты…

– А сами вы не пытались убежать?

– Да что вы?! У меня от ужаса ноги отнялись. К тому же я сидел на почетном месте, и, если б убежал, все бы это заметили.

Сидевшая справа от меня Мияко бросила мне «спасательный круг»:

– Я хорошо помню последовательность событий. С самого начала трапезы и до момента, когда прибыла полиция, Тацуя‑сан со своего места не вставал.

– Совершенно верно, – припомнил Коскэ Киндаити. – Госпожа Мори сидела рядом. А кстати, Мори‑сан, вы не помните, кто в тот момент поднялся из‑за стола?

– М‑м‑м… Кажется, женщины все выбежали. Некоторые, после того как Кодзэн захаркал кровью, кинулись за водой… Но к сожалению, кто конкретно выбежал из гостиной, кто ушел из дома, с уверенностью сказать не могу.

– Ясно. Придется порасспросить о подносе на кухне… Теперь о другом. Вчера монахиня Байко сказала, что у нее есть разговор к господину Тацуя, и сегодня он шел к ней; есть ли у вас, Тацуя‑кун, какие‑нибудь предположения о содержании несостоявшегося разговора?

– Никаких… – решительно выпалил я.

Я без конца думал об этом. И мне было известно, у кого можно узнать, о чем собиралась мне рассказать безвременно скончавшаяся Байко, – у преподобного Чёэя, настоятеля храма Мароодзи. Ведь говорила же сама Байко, что намеревалась поведать мне то, что известно только ей и преподобному Чёэю.