Мышцы моих рук и ног содрогались от спазмов; они подрагивали, как чересчур сжатые пружины, которые только и ждут возможности наконец высвободить заключенную в них энергию. Мне казалось, что я просто взорвусь, если немедленно не начну двигаться. Из этого странного состояния меня вывел не кто иной, как синий пес. По правде сказать, я в последний миг ухватила его за галстук, когда он с радостным лаем бросился в пропасть.

— Что с тобой происходит? — пролепетала я, отдышавшись. — Ты что, совсем спятил? Еще немного — и ты разбился бы у подножия дерева!

— Я… я не знаю, — виновато проскулил он. — В какой-то момент мне вдруг почудилось, что я превратился в птичку. И мне хотелось только одного: лететь… лететь по небу, весело чирикая.

Это происшествие заставило меня осознать всю серьезность нависшей над нами опасности.

Себастьян подошел и уселся рядом со мной.

— Этому трудно сопротивляться, верно? — прошептал он. — Как будто что-то нарастает в тебе, и ты ничего не можешь поделать… Возможно, теперь ты наконец поймешь, что значит быть оборотнем.

Я едва понимала его. Мне казалось, он изъясняется на каком-то чужом языке и что я куда лучше понимала бы его, если бы вместо звуков человеческой речи он издавал рычание. Неужели я уже перехожу «на ту сторону»? Неужели я превращаюсь в настоящего члена обезьяньего клана?

Джомо шагал взад-вперед по платформе среди шалашей. Сцепив руки за спиной, он походил на генерала, который инспектирует свои войска. Как обычно, улыбка не сходила с его круглого личика, которое выражало полное довольство собой и всем происходящим.

— Выглядит, как повар, который наблюдает за стоящим на плите жарким, — пробурчал Себастьян. — Следит, готовы мы уже или нет.

Я ткнула его локтем в бок, чтобы он замолчал — Джомо был уже совсем рядом. Приблизившись к нам, он бодро сказал:

— Здорово, верно? А вам самим не хочется попробовать?

— Ты думаешь, мы уже можем? — спросила я.

Я тут же мысленно выругала себя за эти слова, но они сорвались с моего языка помимо моей воли, как будто моим голосом говорил кто-то другой. Кто же? Без сомнений, та самая девушка-обезьяна, в которую я постепенно превращалась.

— Ты ведь не узнаешь, если не попробуешь, верно? — воскликнул Джомо с ободряющим смешком.

И вот здесь я действительно поняла, что стала кем-то другим, потому что не раздумывая шагнула за край платформы и бросилась в пустоту.

Самое странное, что я ни на секунду не испытала страха разбиться. Мое тело и все мои рефлексы стали иными… теперь они могли творить чудеса, на которые я никогда прежде не считала себя способной.

Сначала я просто падала, как набитый камнями чемодан падает с крыши высотного здания. Надо сказать, очень неприятное ощущение, но потом… потом мои руки сами собой ухватились за оказавшуюся на пути ветку, я ловко описала вокруг нее петлю и перелетела на соседнюю ветку, и так без конца. Я прыгала и прыгала, наверное, целую вечность, совсем потеряв счет времени. Это было чудесно. Мое тело как будто превратилось в эластичный комок резины, напитанный неисчерпаемой энергией. Меня больше не заботила ни покрывавшая мою кожу зеленая шерсть, ни то, что вместо ног у меня оказалась еще одна пара цепких рук. Все мои прежние переживания отступили куда-то на задний план. Весело кувыркаясь в воздухе, я то и дело видела других обезьян-акробатов, и пронзительно перекрикивалась с ними, пытаясь выразить охватившее меня ликование.

Когда я снова опустилась на платформу, совсем запыхавшись, Себастьян, синий пес и бабушка Кэти подозрительно уставились на меня.

— В чем дело? — спросила я.

Точнее, мне показалось, что я так спросила, тогда как на самом деле я, вероятно, прорычала что-то вроде «Уоррр!!!» или нечто столь же благозвучное.