Да, вот и еще одна потеря. Зачем-то я его спи… сты… выкупила у четы Кабздецов? Мне было пророчество! Мне было ДВА пророчества: от покойной Сивиллы Графоманской и от Яведьмины Склифософской, которая тоже превратится в покойную, дайте мне только вернуться в замок. И даже не ДВА, а ТРИ, если считать печеньки с предсказаниями, которые сначала превратились в пирожки, а потом и вовсе в кулебяку. С фальшивой морской осетриной. Я вспомнила палатку китайца на «Летучем шопинге» и сглотнула. Есть хотелось адски. Сейчас я бы не отказалась даже от заколдованной жратвы Малохолей. В моем собственном теле явно остались эманации недюжинного аппетита моего братца.

После пребывания в учениках у мага Полотенция принц Финлепсин стал настолько непритязателен, что способен был есть всё и всегда. По рассказам Синдереллы, однажды он попытался сожрать пластиковые макеты пирожных с витрины в кафе, где они собирались мирно выпить кофе: принца с его невестой-эльфийкой, видите ли, недостаточно быстро обслужили. А главное, сам Финлепсин утверждал, что это были не макеты, а настоящие пирожные – просто немного подсохшие.

Так, прекращаем думать про хавчик, начинаем думать государственно.

Я должна была добыть магический артефакт и прибыть в магическую академию, так? И вот я стою – уже не первый раз стою, между прочим – посреди той академии, артефакт добыт и накрошен, как для салатика, у меня сломались оба каблука, от укладки и мейк-апа не осталось даже воспоминания, никто не оказывает мне почтения, у, с-с-суки, вот как велю сейчас снести эту паршивую Хогвартсорбонну за растление малолетних под видом обучения! И общественность меня поддержит, ей хватит одного только рассказа про специализацию здешней библиотеки и главную мечту здешнего ректора – надолго хватит. Масс-медиа будут визжать и плакать.

- Ваше величество! – метнулся мне навстречу какой-то смутно знакомый парнишка, которого мое переполненное бессознательное упорно не желало признавать. – А вот и вы! Мы вас так ждем с пг’офессог’ом…

И вот это гэ с апострофом расставило все точки над ё. Абрам Пихто, «сукин кот Абрашенька». Нашелся именно там, где его никто не ждал, кроме свитка, попавшегося мне в пирожках на «Летучем шопинге». Мы же его оставляли на «Вездессущей Толерантности»?

- Абраша! – обрадовалась ему Мене-Текел-Фарес, как родному. – А ты уже тут! И корабль наш тут?

- Конечно, – закивал юный Пихто. – Стоит на приколе, прикалывается надо всеми, как морскому волку и положено. Когда вы исчезли, мы с командой провели ревизию оставленных вами вещей, пытались найти хоть какие-то намеки, куда вы провалились…

- Уж провалились так провалились. Ой, Абрам, это было такое-е-е-е… – вздохнула Менька. – Я тебе потом расскажу. Так что, ты говоришь, у тебя с профессором?

Абраша похлопал ресницами и вдруг заалел, как роза. Мы с Мене-Текел-Фарес нехорошо переглянулись. Общение с Блядом, Кабздецом и братьями фон Честерами заставляло во всем видеть признаки бывшего или будущего яоя. Одновременно содрогнувшись, мы постарались переключиться на рассказ юного Пихто.

- Профессор как их увидел, так аж затрясся…

- Кого? – изумились мы с премьершей.

- Не кого, а что! – отмахнулся Абрам. – Он очень просил продать ему некоторые из ваших приобретений, приобретенных у черных риэлторов, когда вы приобретательствовали что попало во время при…

- Отставить тавтологию! – рявкнула я. – Торговать приобретениями не собираюсь – я королева, а не рыночная торговка!

- Гм. – В голосе Меньки появились злобно-мерчандайзерские нотки. – На это я бы таки возразила… Но не буду. А у него есть на что обменять? – И моя премьерша многозначительно стукнула себя по носу. Дважды.