|
Видя, насколько они одинаковы, неправдоподобно одинаковы, люди полагали, что природа уже сделала свое дело. Так что им пришлось попотеть, моим близнецам, чтобы идеально отшлифовать ошеломительный акробатический номер, в котором они синхронно выполняли все движения. Полный провал! Зрители зевали… Какая жестокость! Им казалось, что каждый из мальчиков – это отражение другого в зеркале. А отражением-то никого не поразишь… Я сказала Куну и Конгу, что им надо сделать так, чтобы их различали. Решиться на разные прически, отказаться от одинаковых костюмов, по-разному гримироваться. Еще я настояла на том, чтобы Кун поправился, а Конг похудел. Слезы! Целая драма… Я была непреклонна. Они подчинились. В них не только перестали признавать близнецов, но даже не могли заподозрить, что они родственники. Когда они снова показали свой номер, зрители аплодировали стоя.
– Они часто вас навещают? Она помрачнела. – Нет. Национальный цирк много гастролирует. Повсюду. Думаю, сейчас они как раз в вашей стране… во Франции… в городе Мароко… или Маноко… – Монако? Она поблагодарила меня, довольная, что ей удалось исправить свою ошибку, и, чтобы запомнить произношение, несколько раз повторила: – Монако! Монако! Монако! Я не знал, умиляет или раздражает меня правдоподобность деталей ее хвастливой импровизации. – Монако – это не французский город, хотя находится во Франции. Это княжество, – уточнил я. – Королевство на скале. Госпожа Минг скептически нахмурилась. Королевство на скале? Нефранцузский город на французской территории? Это ее не убедило, и она чуть ли не с раздражением смерила меня недоверчивым взглядом. Этой искорки оказалось достаточно, чтобы подпалить порох. Какая наглость! Сомневаться в моих словах, притом что сама бесстыдно дурачит меня россказнями о десятке детей! Меня охватила ярость. Против воли я попытался уличить ее в противоречиях: – Госпожа Минг, а власти не шокированы тем, что у вас десять детей? – Мы жили в сельской местности, в очень уединенном доме. – И никто на вас не донес? – А что плохого мы делали? Мы с мужем хотели иметь десять детей, у нас десять и было, мы их хорошо воспитывали. С чего бы людям к нам цепляться? Я вздохнул, но не прекратил своего допроса: – Какой-нибудь завистливый, чем-то недовольный сосед мог бы донести на вас. – Мы часто переезжали. – Учитель мог бы заинтересоваться… – У наших детей разные фамилии. Мы попросили их говорить, что они двоюродные, а не родные. Я отметил, что она серьезно обдумала свой вымысел, чтобы придать ему достоверности; разумеется, я был не первым, кому она хвастается своим выводком из десяти детей… – Кто-нибудь из них до сих пор живет с вами? – Нет, никто. – Почему? – Они взрослые. Все работают. – Здесь? – Повсюду. Некоторые далеко. – Странно, правда? Она выпрямилась на табурете. – После смерти мужа я обосновалась в Юнхаи. – Почему? Она пожала плечами, сожалея, что необходимо признать очевидное: – Здесь есть работа. Прежде чем получить эту должность в «Гранд-отеле», я три года была работницей на фабрике «Перл-Ривер пластик продакшн». Пораженный, я воскликнул: – «Перл-Ривер пластик продакшн»? Я тоже с ними сотрудничаю! Забавно… Она метнула в мою сторону враждебный взгляд, полагая, что нет повода ни для смеха, ни для удивления – «Перл-Ривер пластик продакшн» обеспечивала большую часть рабочих мест в Юнхаи. – А в какой службе вы работали в «Перл»? – В мастерской кукол-голышей. Она вернула мне галстук и сорочку, схватила свою сумку, убрала в нее все принадлежности, вытряхнула мелочь из чашки и, не поднимая глаз, произнесла вежливо, но желчно: – До свидания, господин. |
