Старуха пробурчала под нос что-то недоброжелательное, из чего Леня расслышал только «ездют тут всякие, житья от них нет…», и потащилась дальше, не удостоив Леню осмысленного ответа.

Маркиз уже дважды проехал по Юккам из конца в конец, но так и не увидел нужного названия.

Улица Сомневающихся была, похоже, такой же. неуловимой, как последний медведь.

— Дяденька, а дяденька! — окликнул его мальчишка лет десяти. — Заплати бакс — покажу!

— Может, тебе еще и ключи от квартиры, где деньги лежат? — вспомнил Леня своего великого предшественника Остапа Бендера.

— Не хочешь — как хочешь, — юный предприниматель пожал плечами, — будешь до ночи эту улицу искать!

— Ну и молодежь пошла! — восхитился Маркиз. Достойная смена подрастает! Рублями-то возьмешь, Сусанин?

— По курсу, — солидно кивнул мальчишка.

Леня протянул ему пятьдесят рублей, прибавив свою любимую поговорку:

— Джентльмен не должен быть скрягой!

Мальчишка молча одобрил такой подход к обмену валюты и начал:

— Доедете до конца этой улицы, потом через переезд, мимо коровника, потом по мостику, налево, там она и начинается…

Леня в точности последовал исчерпывающим инструкциям начинающего бизнесмена.

Миновав железнодорожный переезд, он оказался на обширной пустоши. До сих пор он сюда не сворачивал, поскольку считал, что поселок заканчивается сторожкой около переезда. Однако после пустующего полуразрушенного коровника он действительно увидел вполне сохранный каменный мостик, перекинутый через обмелевший ручеек. Проехав по этому мостику и завернув за густые заросли кустов, он вдруг увидел ряд аккуратных новеньких коттеджей под красными черепичными крышами. Собственно, кроме крыш почти ничего не было видно, потому что коттеджи огораживали высокие глухие заборы, вполне способные выдержать атаку махновской конницы. На первом в этом ряду заборе действительно красовалась крупная художественно исполненная надпись:

«Улица Сомневающихся, дом один».

Мальчишка не обманул и не зря взял свои деньги. Теперь оставалось только отсчитать нужный дом.

Шестнадцатый дом был огорожен таким же мощным высоким забором, как все остальные.

Металлические ворота были заперты, возле них была небольшая калиточка, тоже закрытая.

Леня вышел из машины и нажал кнопку звонка.

Однако на звонок никто не отреагировал.

Леня позвонил еще раз, и еще, с прежним результатом, точнее, с прежним отсутствием результата.

Наконец он отступил — в буквальном смысле слова, отступил на несколько шагов от калитки и растерянно огляделся. Приходилось признать, что расследование завело его в тупик, последний медведь скрылся в неизвестности.

За спиной у Лени послышался негромкий скрип калитки, и довольно приятный женский голос осведомился:

— Надеюсь, вы ничего не продаете?

Маркиз оглянулся. Напротив интересующего его дома, в точно таком же непреодолимом заборе, открылась калитка, и на улицу выглянула очаровательная блондинка в коротком алом платье.

Вполне очаровательная блондинка, в чьем облике почти не была заметна дорогостоящая борьба с возрастом.

Платье было слишком коротким и слишком роскошным, а каблуки таких же алых босоножек слишком высокими для этого места и этого времени суток, и на лице блондинки было скучающе-заинтересованное выражение.

— Нет, я ничего не продаю, — ответил Леня с самой обворожительной из своих улыбок, — я всего лишь разыскиваю Диану Викторовну Соловьянинову.

Блондинка поманила Маркиза пальчиком и, когда он послушно приблизился, посторонилась, пропуская его в калитку.