Правды во всем этом было, по-видимому, мало. Но, во всяком случай, дом этот построил миллионер, и, как говорили, роскошь там была умопомрачительная.
Вера Клейторн, изрядно утомленная недавно закончившимся семестром, думала: «Место учительницы физкультуры в третьеразрядной школе – не Бог весть что… Если б только мне удалось получить работу в какой-нибудь приличной школе…» Тут сердце у нее сжалось, и она одернула себя: «Нет, надо считать, мне повезло. Если ты была под следствием, на тебе пятно, пусть даже тебя в конце концов и оправдали».
И она вспомнила, что следователь в своем заключении отметил ее присутствие духа и храбрость. Да, следствие прошло хорошо, просто лучше и желать нельзя. И миссис Хамилтон была так добра к ней… если б только не Хьюго. (Нет, нет, она не будет думать о Хьюго!)
Несмотря на жару, по коже у нее пошли мурашки, она пожалела, что едет к морю. Перед глазами возникла знакомая картина. Сирил плывет к скале, голова его то выныривает на поверхность, то погружается в море… Выныривает и погружается – погружается и выныривает… А она плывет, легко разрезает волны, привычно выбрасывая руки, и знает, слишком хорошо знает, что не успеет доплыть…
Море – теплые голубые волны – долгие часы на жарком песке – и Хьюго – он говорит, что любит ее… Нет, нельзя думать о Хьюго…
Она открыла глаза и недовольно посмотрела на сидящего напротив мужчину. Высокий, дочерна загорелый, светлые глаза довольно близко посажены, жесткая складка дерзкого рта. И подумала: «Держу пари, он немало путешествовал по свету и немало повидал…»
Филиппу Ломбард достаточно было одного взгляда, чтобы составить впечатление о девушке напротив: хорошенькая, но что-то в ней от учительши… Хладнокровная и наверняка умеет за себя постоять, – и в любви, и в жизни. А ей, пожалуй, стоило бы заняться…
Он нахмурился. Нет, нет, сейчас не до этого. Дело есть дело. Сейчас надо сосредоточиться на работе.
Интересно, что за работа его ждет? Моррис напустил туману:
– Вам решать, капитан Ломбард, – не хотите, не беритесь.
Филипп задумчиво сказал:
– Вы предлагаете сто гиней? – Этак небрежно, будто для него сто гиней – сущие пустяки. Целых сто гиней, когда ему не на что сегодня пообедать. Впрочем, он вряд ли обманул Морриса, насчет денег его не обманешь – не такой он человек: про деньги он знает все.
– И больше вы ничего мне не можете сообщить? – продолжал он так же небрежно.
Мистер Айзек Моррис решительно помотал лысой головенкой:
– Нет, мистер Ломбард, тут я должен поставить точку. Моему клиенту известно, что вы незаменимый человек в опасных переделках. Мне поручили передать вам сто гиней – взамен вы должны приехать в Стиклхевн, тот, что в Девоне. Ближайшая к нему станция – Оукбридж. Там вас встретят и доставят на машине в Стиклхевн, оттуда переправят на моторке на Негритянский остров. А тут уж вы перейдете в распоряжение моего клиента.
– Надолго? – только и спросил Ломбард.
– Самое большее – на неделю.
Пощипывая усики, капитан Ломбард сказал:
– Вы, надеюсь, понимаете, что за незаконные дела я не берусь?
Произнеся эту фразу, он подозрительно посмотрел на собеседника. Мистер Моррис, хотя его толстые губы тронула улыбка, ответил совершенно серьезно:
– Если вам предложат что-нибудь противозаконное, вы, разумеется, в полном праве отказаться.
И улыбнулся – вот нахал! Улыбнулся так, будто знал, что в прошлом Ломбард вовсе не был таким строгим ревнителем законности.
Ломбард и сам не сдержал усмешки. Конечно, раз или два он чуть было не попался! Но ему все сходило с рук! Он почти ни перед чем не останавливался. |