Не догадываясь о причине промаха Эджа, бандиты разразились радостными криками при виде крови, появившейся на его теле, и вновь принялись подбадривать уже изрядно выдохшегося Торреса.

Эдж справедливо расценил полученное ранение как легкую расплату за то, что ему удалось увидеть и запечатлеть в памяти — Эль Матадор находился в двух ярдах слева и позади него, и не более чем в шести ярдах от того места, где были привязаны лошади.

Эдж сделал шаг в сторону, затем второй, придвинувшись почти вплотную к щуплому вожаку бандитов. Торрес сделал выпад, и в это же мгновение Эдж нанес ему удар ногой. Кинжал вонзился в левое плечо Эджа и тут же выпал из помертвелых рук Торреса, когда тяжелый сапог Эджа погрузился ему в пах, повреждая гордость бандита. Бандит захрипел в шоке и, согнувшись пополам, закрыл руками пораженную область.

Находившийся за спиной Эджа Эль Матадор сделал шаг вперед и вправо, чтобы увидеть, что стряслось с Торресом, и в тот же миг Эдж сделал прыжок назад, одновременно бросая правую руку за шею.

Эль Матадор моментально почуял опасность, но недостаточно быстро, чтобы успеть что-либо предпринять. Прежде чем он успел метнуться к мушкетону, Эдж левой рукой плотно обхватил его мальчишеское тело, а правой прижал к его глотке бритву.

— Одно чье-либо движение — и Эль Матадор получит воздаяние за все свои грехи! — рявкнул Эдж.

После этих слов воцарилась тишина… мертвая тишина. Даже Торрес, все еще корчившийся от боли, прекратил хрипеть и уставился на Эджа, стоявшего в обнимку с пленником-заложником. Как и все остальные бандиты, расположившиеся беспорядочным кольцом, Эль Матадор был ошеломлен тем, что случилось, и был поражен создавшейся ситуацией.

— Делайте, как он говорит… — промычал он. В его голосе не было и следа страха. Бандиты повиновались, и Эдж беззвучно перевел дух. Эль Матадор не пользовался любовью своих людей, и любой из них был бы рад воспользоваться предоставившейся возможностью избавиться от садиста, которым он был даже в их понимании. Но память о бесчисленных страшных расправах с непокорными оказала ожидаемый эффект.

— Ты! — неожиданно вновь издал звук Торрес.

Пигмей-вожак за свою жизнь выпутывался из более страшных переделок, и мысль о том, что он опять выйдет невредимым из создавшегося положения и призовет к ответу всякого, кто осмелился оказать неповиновение в столь страшную для него минуту, удерживала бандитов от рискованных поступков.

— Я обещаю вам, гринго, свободу, — торжественно пообещал Эль Матадор.

— Весьма вам признателен, — ответил Эдж и, плотно прижимая вожака к себе левой рукой, оторвал его от земли, одновременно усилив давление бритвы на его шею.

— Вы умеете хранить оружие, — поздравительным тоном произнес Эль Матадор в то время как Эдж пятился назад, держа тело вожака как щит между собой и остальными бандитами.

— Человеку, который вас обыскивал, я устрою страшную казнь, — пообещал Эль Матадор.

— Вы большой оптимист, дружище, — пробормотал Эдж.

В то же мгновение он уперся спиной в круп лошади и, убедившись в том, что это лошадь Эль Матадора, взобрался на нее боком.

— Открой-ка седельную сумку, приятель! — скомандовал он и в первый раз ощутил, что тело бандита пронзила дрожь. Эль Матадор явно ценил деньги больше жизни.

— Мы поедем вместе с вами, сеньор, — скороговоркой пробормотал вожак. — Мы поделим все деньги поровну. И десять тысяч долларов тоже…

Эдж усилил давление бритвы, и из-под лезвия показалась капелька крови. В мозгу Эль Матадора мгновенно произошла переоценка понятия «жизнь» и «деньги», и он поспешно принялся расстегивать седельную сумку, в которой хранились награбленные в Писвилле деньги.