— Аннабель Уинслоу, — сказал Себастьян. И посмотрел на девушку. Но ни с какой-то из тех своих горячих, ослепительных улыбок, от которых, как он знал, сердца всех женщин в возрасте от девяти до девяноста подпрыгивали и таяли. И ни с той сухой полуулыбкой, что, казалось, давала понять, будто он знает нечто такое, чего не знает никто, нечто тайное, и если он решит наклониться и прошептать тебе на ухо, ты тоже все узнаешь…

Он посмотрел на Аннабель, как обычный мужчина смотрит на женщину, надеясь… молясь, что она любит его так же, как он любит ее.

Он поднес ее пальцы к губам.

— Не окажите ли вы мне величайшую честь, согласившись стать моей женой.

У нее задрожали губы и она прошептала:

— Да.

А потом громче:

— Да!

Себастьян поднялся и заключил девушку в объятия. Вокруг них радостно загомонили. Не все, но многие, так что момент обрел даже некоторую театральность. И Себ запоздало осознал, что не хотел этого. Он, конечно, и сам радовался, что публично взял верх над дядей (и он никогда не станет настолько чист сердцем, чтобы отказаться от этого чувства), но пока он обнимал Аннабель и улыбался ей в волосы, в толпе начали скандировать: «Поцелуй! Поцелуй!» — и Себ понял, что не хочет целовать невесту на публике.

Этот момент священен. Он принадлежит им и только им, Себ не желал ни с кем его делить.

Этот момент у них еще будет, молча поклялся он, отпуская Аннабель и весело улыбаясь Эдварду, Луизе и остальным гостям леди Чаллис.

Если бы он писал роман, именно так в нем бы все и произошло.

Глава 24

В ее комнате кто-то был.

Аннабель замерла под одеялом. Ей едва удалось уснуть, — мысли неслись вскачь, она была слишком взволнована и восхищена собственным решением отбросить осторожность и выйти замуж за Себастьяна. Однако упрямство вкупе с коронным приемом Аннабель — ни за что не открывать глаз — в конце концов привели к желанному результату. Она таки заснула.

Правда сон, по всей видимости, вышел не слишком-то глубоким, а может, все дело в том, что прошло лишь несколько минут… Но что-то ее разбудило. Какой-то шум. Или ощущение, что по комнате кто-то ходит. Определенно там кто-то есть.

А вдруг это вор? Тогда лучше всего замереть и не двигаться. Ничего ценного у нее не найдешь, все ее побрякушки фальшивые, и даже «Мисс Сейнсбури и загадочный полковник» всего лишь третьего издания.

Вор быстро все поймет и уйдет.

Ну, а если это не вор… Черт возьми, тогда положение у нее отчаянное. Ей понадобится оружие, а в ее распоряжении всего лишь подушка, одеяло и книга.

Все та же «Мисс Сейнсбури». Аннабель почему-то полагала, что это вряд ли ей поможет.

Если это не вор, ей, видимо, стоит попытаться потихоньку выбраться из кровати. Чтобы спрятаться? Попробовать добраться до двери? Стоит ли вообще что-нибудь предпринимать, или нет? Стоит? Или нет? Что, если?.. А вдруг?..

Аннабель крепко-прекрепко зажмурилась, но только на мгновение, чтобы слегка успокоиться. Сердце у нее стучало, как сумасшедшее, ровно дышать ей удавалось ценой неимоверных усилий. Ей необходимо подумать. Пораскинуть мозгами. В комнате очень темно. Занавески толстые и полностью закрывают окна. Даже в полнолуние — а сейчас не полнолуние — ни лучика не проникает внутрь. Невозможно разглядеть даже силуэт непрошеного гостя. Единственным свидетельством его пребывания в комнате служат тихие шаги по ковру да редкое поскрипывание половиц.

Он двигался очень медленно. Кто бы это ни был, но двигался он медленно, очень медленно. Двигался медленно, но…

Приближался.

Сердце Аннабель застучало так сильно, что ей показалось, кровать вот-вот закачается в такт ударам. А неизвестный приближался.