— Ильзе, а сколько не хватает на свадьбу и на все остальное? — поинтересовался он.

— Мы подсчитали, что нужно сорок талеров, — деловито сощурилась невеста. — Мой жених, Клаус, служит истопником во дворце, — пояснила она, — так что он уже накопил десять талеров. И у меня есть десять… Если будем достаточно экономны — года через два или три можем позволить себе пожениться.

Акундинов в порыве щедрости, чего за ним давно не водилось, вытащил из-за пояса кошелек (к карманам он так и не привык!), сказав девушке:

— Так, руки давай, — Тимоха стал отсчитывать монеты, найденные у бандитов: — Один, два, три… Держи все тридцать… — закончил он счет, высыпая деньги в ладони девушки.

Ильзе, вздрогнув от неожиданности, поцеловала вначале руку Тимофея, а потом — его небритую щеку. После этого быстро завернула монеты в какую-то тряпку и спрятала куда-то под юбку. Кажется, от навалившейся радости девушка онемела.

— Ну пошли, что ли? — сказал Акундинов, искоса посматривая на Ильзе. В этот момент он чувствовал себя добрым дядюшкой, который осчастливил племяшку-бесприданницу.

Хотя возвращались они днем, когда все бугорки и коряги хорошо видны, а идти намного легче, но дорога все равно заняла больше времени. Ильзе, страдая от приступа благодарности, решила отблагодарить своего благодетеля прямо сегодня.

— А знаете, господин Йоханн, — сказала девушка, поправляя подол. — Пожалуй, я сама расторгну помолвку с Клаусом.

— Чего так? — удивился Тимофей.

— Зачем мне жених, у которого не хватает денег на свадьбу? — хмыкнула девушка. — А с сорока талерами я смогу выйти замуж за… — задумалась она, но так и не решив, за кого конкретно, уверенно заявила: — Ну, за кого-нибудь побогаче.

— Правильно! — одобрил решение девушки Тимофей, которому в общем-то, было все равно, за кого там выйдет замуж Ильзе или вообще не выйдет.

Когда Тимофей и Ильзе вышли к королевскому охотничьему домику, который выглядел как дворец древнего скандинавского конунга, было уже совсем темно. Только в одном из окон тускло горела свеча. Видимо, старый Олаф читал…

— Интересно, а что бы он сказал королеве? — подумал вслух Акундинов.

— То есть? — не поняла девушка.

— Ну, например, куда мы с тобой девались, — пояснил Тимофей.

— Что-нибудь бы сказал, — пожала плечами Ильзе. — Обо мне бы королева и не вспомнила. Мало ли у нее уборщиц. А вот насчет тебя — сказал бы просто, что ты куда-то уехал. Вот и все. Его же никто не приставлял к тебе сторожем или охранником. Так?

— «Не сторож я брату моему!» — вспомнил Акундинов строчку из Ветхого Завета. — А Олафу я не брат и не сват. Ладненько, — подытожил Тимофей и взглянул на девушку: — Мы сумеем войти незамеченными?

— Есть черный ход, но он всегда заперт. Все слуги, кроме Олафа, спят в пристройке.

— Что же, — задумался Тимофей на минутку, но потом принял решение: — Сделаем так…

Ильзе, подойдя к главному входу, отчаянно забарабанила в дверь:

— Господин Олаф! Впустите меня!

Тимофей, замерший у дверного косяка, слушал, как с той стороны застучали и приблизились деревянные подошвы, а голос Олафа спросил:

— Кто там?

— Господин Олаф, это я, Ильзе! — отозвалась девушка, стараясь, чтобы ее голос был как можно жалостливее. — Со мной господин Йоханн. Он тяжело ранен.