|
На маленькой полке телевизор, игра в сокер в полном разгаре, европейцы трепетно называют ее футболом, потому что не знают ничего лучшего. Нам в Америке этого не понять. Утро уже кончалось, и мы без труда нашли столик у задней стены. Я заказал кофе с молоком и круассаны, Фошон - коньяк и эспрессо. Воздух в кафе загустел от запаха кофе, цикория, черного табака, белого вина и перно. Фошон задавал мне вопросы скорее как человеку, с которым хочет поближе познакомиться, чем как полицейский подозреваемому. У меня не было ни малейшего представления, имею ли я право заниматься во Франции расследованиями, поэтому я сказал, что я старый друг Алекса Синклера, что было правдой, и что я ищу его отчасти ради собственного интереса, отчасти по просьбе друга. Фошон время от времени делал пометки в блокноте, но главным образом слушал, глаза под тяжелыми веками щурились от дыма его "галуазки", темная, недавно бритая челюсть опиралась на пухлый кулак. Он сделал пометку, как правильно произносится "Синклер", и сказал, что, вероятно, через день-два сообщит мне какую-нибудь информацию, касающуюся моего падения, а, заодно, и об Алексе. Мы пожали друг другу руки, Фошон снова сел в машину и вернулся в префектуру, так я думаю, иначе что же делает французская полиция, когда не занимается происшествиями. А я вернулся на склад, к Клови. Клови уже снимал другую сцену. Он казался подавленным и задумчивым. - Слава Богу, что вы не получили повреждений, - проговорил он. - Этого не должно было случиться. Но я убежден, Фошон доберется до дна. - До дна чего? По-моему, это просто несчастный случай. - На моих съемках возможны только те несчастные случаи, которые планирую я, - покачал головой Клови. - Могу заверить вас, что этот спланирован не мною. Идите сюда, позвольте, я вам кое-что покажу. Я последовал за Клови на верхний этаж. Мы шли по коридору к тому месту, откуда я упал. Клови показал мне, на чем держится пол, по-моему, это называется подпорочные брусья. Они были подпилены у основания, а потом аккуратно соединены. Сверху набросали всякого барахла. Самая аккуратная западня, какую я только видел. - Но кто это сделал? - удивился я. - И зачем? - Интересные вопросы, - согласился Клови. - Надеюсь, у вас найдутся какие-то ответы. - Почему у меня? - Только вы можете знать, кто бы хотел видеть вас мертвым. - Но я не знаю. - Тогда, наверное, вам стоит это узнать. 24. ПОСЛЕ РАЗМЫШЛЕНИЙ Я заметил, что частные детективы не тратят много времени на обсуждение своих ушибов и ран, полученных при исполнении долга, или работы, как там они называют свое занятие. У них у всех вроде бы есть баснословная способность, будучи серьезно избитыми, иногда даже тяжелыми тупыми предметами отряхнуться и мгновенно прийти в норму. Примечательно, что после горячего душа и расслабляющего массажа они испытывают на следующий день всего лишь легкое стеснение при движении, но не обращают на него никакого внимания. У такой выносливости, конечно, есть причина. Большинство частных детективов обычно бывают обладателями основательной мускулатуры. В их представлении занятия на тренажерах вместе с друзьями в местном гимнастическом зале - единственное по-настоящему стоящее времяпрепровождение. Я слышал о такого сорта людях, которые, когда им скучно, например, играют в гандбол, вместо того чтобы спокойно лежать на кушетке и терпеливо ждать, когда пройдет плохое настроение, как это делают все нормальные разумные создания. |
