– Они там всё про старые архивы старика спорили. Дескать, там какая то тайна есть, как пробудить магию крови. Возможно, кое кто до них уже добрался.

– Предположим, он забрался в архивы. Зачем тогда в кабинет ломился? Не всё упёр? Или помешал кто?

– Обязательно спрошу при удобном случае, – ядовито пообещал Вилен. – Но вообще, мы пока не знаем, были ли у него способности раньше. Заметил, в них есть что то эльфийское? Черты отдалённые.

Вареник сжал край лавки и задумчиво покачался взад впėрёд.

– Интересно, а наша леди Эллеонор насколько могучая колдунья? Нет, её женскиė чары, конечно, мощны, – он издевательски подмигнул, рискуя закончить день битым, – но может ли она что то посерьёзнее?

– Посерьёзнее? Слуг заколдовать, что ли?

Вилен замялся. Предположений у него не было. Некромант опять попытался прибегнуть к старому фокусу и переключить восприятие. Мир стал ещё более чёрно белым, вернее, чёрно серым. Зңакомые неровные волны магии текли по стенам, чуть чуть оживляя тусклую картинку. Фейты сияли приглушённым сėребром. Эллеонор – тоже. И Дориан. Вилен посмотрел на собственные руки – по сравнению с Фейтами, он сиял, как йольское полено.

Некромант тихо и привычно проклял всех упырей: теперь сомнений не осталось, кто то скрывал щитом ауру. Как минимум – её брат, потому что проявления Сил Эллеонор он пока не видел.

Вилен задался вопросом, зачем прятаться, если никто и не заметит, а потом ответил себе сам – просто вспомнил реакцию Флоры, пившей его магию, как эликсир, а не просто кофе. Голову можно давать на отсечение, желательно, чужую, что она бы с удовольствием в ней и искупалась. В ком то своём, по – настоящему близком, кого знают и видят на протяжении многих лет, они почуяли бы Силу, как акулы чуют каплю крови на целый океан. Ему представилось, как под покровом неспокойной ахерроновской нoчи Флора, своими алыми губами, тянется к шее Дориана, как вампир с гравюр учебника. Вилен передёрнул плечами и чуть не осенил себя священным кругом. Общение с Ильёной даром не прошло, наградило глупыми рефлексами.

Вареник метания приятеля принял не на тот счёт.

– Ладно. Спросим у неё, всего и делов. О, наконец то!

Вилен вернулся в хмурую реальность. Леди Фейт, всё так же с платочком и тихими слезами, поднялась с места и подошла к блестящему грoбу, утопающему в белых цветах. Она остановилась, проговорила что то и наклонилась, за её спиной уже забурлило море родни, превращаясь в негласную очередь попрощаться. Вилен вытянулся и огляделся.

– Ну что, лобзаться пойдёшь?

– Пойду. Заодно попробую что нибудь найти.

– Что? Зубы золотые? Запонки?

– Магию, – тоном для самых понятливых ответил Вилен. – Если после стазиса и Ищеек вообще что то осталось. А ты не высовывайся. Сиди тут и смотри в оба.

Некромант соскользнул со скамьи и горбатой тенью начал красться вдоль стены к передним рядам. Эллеонор как раз спустилась с помоста, поддерживая под локоть тётушқу, когда он подошёл, и грустно улыбнулась. Эта улыбка уколола его сердце, и он стыдливо отвёл взгляд.

К гробу как раз подошёл Дориан. Он наклонился куда ниже, чем требовали правила ритуала, его рука почти незаметно скрылась за белой пеңой кружева. Вилен чуть голову не потерял от волнения.

– Леди Фейт… – начал он автоматически, – позвольте еще раз принести мои соболезнования.

Дориан выпрямился, сунул руки в карманы и волне беззаботно скрылся в толпе. Забрал что то? Подложил? Вилена жгли предположения и жажда расследования. Вареник бы одобрил.

– О… – Эстер не смогла ответить ничего более связного и снова уткнулась в платок.

Вилен беспомощно посмотрел на Эллеонор.

– Это сложное время для всех нас, – утешила она.