|
Так сказать, в близком подозреваемом кругу. Проблема же состояла в том, что не только Вилен пытливо присматривался к ним всем, но и все они присматривались к нему. Особенно – Флора, подсевшая по другую руку. Или ногу. Потому что её хрупкое колено ненавязчиво касалось его бедра. Что то, возможно, вино в её бокале, сменило её гнев на милость, и она решила еще немного посмущать Вилена. Эллеонор смотрела на это обескураженно, но с затаённым весельем. Ей нисколько не было его жаль, будто он стал неожиданным, но милым развлечением, разбавил серые будни. А он мучительно хотел бы поговорить с ней. Не то, чтобы оправдаться, но Эллеонор оставляла столько недомолвок, что Вилена затапливало чувство, будто его бросили в бездонный колодец с чужими тайнами. И чужими хищными тётками…
Над столом сгущались неловкость, нервозность и скрип ножей и вилок по фамильному фарфору, гдe то за дверями зала томился Вареник. вйвжаее Ρазговоры не клеились. Да, без леди Фейт во главе стола они бы пошли бодрее, а то и дошло бы до рукопашной, но её присутствие держало всех в пределах манер и приличий. Ещё никогда Вилен так не жаждал воссоединиться с напарником, ключ оттягивал карман. – А налейте мне ещё вина, дорогой племянник, – промурлыкала Флора и подвинула за ножку пузатый и тонкий бокал. – Поухаживайте за мной. – Конечно, Φлора. Он потянулся за графином, но хрустальное горлышко перехватил Дориан и сам наполнил бокал до краёв, заставив Вилена отстраниться назад. – О, Флора, как чудно, что ты осознаёшь, что в твоём преклонном возрасте ты нуждаешься в уходе. – О, Дориан, – вернула она ядовито любезный тон, – если я и нуждаюсь в чьём то уходе, то в твоём. Уйди, пожалуйста, сделай милость. Она резковато отдёрнула бокал, горлышко графина цокнуло по краю, и вино кровью пролилось на белую сқатерть, в тарелку Вилена и на его манжету. Он чуть не запел от окрыляющего счастья и вспорхнул из за стола, втирая салфеткой вино поглубже. – Простите, я покину вас ненадолго. И он с удовольствием оставил их обмениваться убийственными взглядами, едва не вприпрыжку поспешив к дверям. Вареник подскочил с подоконника, где от скуки рисовал на запотевшем стекле неприличное – Идём скорее! – с горящими глазами выпалил Вилен. Просить дважды не пришлось, и в долю секунды они уже вместе через две ступеньки побежали в кабинет. – Как там Фейты? – спросил оборотень, когда они остановились у заветной цели. – Пока все живы, – Вилен стиснул длинный ключ с зазубринами и впихнул его в замочную скважину. – Ну в смысле, все остальные пока живы. Но обед только начался. Внутри замер тревожный холодок, когда некромант провернул ключ. В воздухе, по замку, по петлям и створкам зазвенело магическое напряжение, тонкое, как перезвон хрусталя. Вареник поморщился, Вилен мог бы побиться об заклад, что будь оборотень в своей меховой ипостаси, стриганул бы ушами, как лошадь. – Добро пожаловать нам, – выдохнул Вилен и открыл двери одним жестом. Оглушающая тишина и спёртый воздух обрушились на них. Кабинет был пуст и тих. В тусклом пасмурно осеннем свете полки с бесчисленными книгами, большой письменный стол, тяжёлые кресла и ковёр выглядели утомительно скучно. Атмосфера пропиталась делами и послеобеденным сном. Пахло пылью. Вареник от души чихнул, Вилен аж за сердце схватился. – Заходи, – поторопил он напарника хлопком между лопаток. Оборотень с хихиканьем влетел в кабинет, Вилен вошёл следом и закрыл двери на ключ. Оказавшись внутри, они замерли у порога, оценивая фронт работ. Не то чтобы некромант ожидал, что их встретит кровавая лужа на полу, брошенный кинжал на столе и записка: «Это сделал я. С любовью, Дориан», но кабинет смотрелся удручающе неперспективно. И что здесь искать? – Давай тихонько перевернём здесь всё, – прошептал Вилен. |
