Стивен Шейли-Хоупс вернул газету молчаливому туземцу и тот с поклоном скрылся за ковром.

– По всей видимости, я должен выразить вам соболезнование, мэм. Надеюсь, вы не желаете, чтобы скромный лондонский сыщик отправился к зулусам разыскивать вашего дорогого батюшку? Если да, сразу заявляю, это будет дорого стоить и не сулит особых результатов. Придется снарядить не менее батальона стрелков с хорошей батареей, ибо со времен кудрявого императора Чаки там живут крайне воинственные и опасные, как оголодавшие черти, дикари.

– О нет. Расследованием этой истории будет заниматься Адмиралтейство. Что же касается отца… его не было на фрегате во время нападения.

– Даже так? – в голосе сыщика впервые прозвучала заинтересованность.

– Полностью уверена в этом! Но, – Маргарет чуть запнулась, – я смогу вам сказать больше, только если вы возьметесь за расследование и в присутствии констеблей дадите клятву молчать.

– Я не могу вам обещать ничего подобного, пока не узнаю о чем речь. Если вы не уверены в моей компетентности, легко можете справиться у герцогини Шропширской, кто отыскал завещание ее бабушки. Или у лорда Дамбартона…

– Дело в том, – перебила его дочь коммодора, должно быть, решив, что этот мужлан, даже не удосужившийся предложить ей стул, все же не зря ест горький хлеб частного детектива, – что отец уже неделю как дома.

Вернее, не он, а его призрак. И, как бы это так сказать… не весь призрак, а некоторые части. – Она помрачнела и вновь замялась, подыскивая нужные слова. – Впрочем, иногда мне кажется, что это вовсе не он.

Кроме того, имеется письмо, отосланное им с дипломатической почтой еще до выхода в море… Но все это лучше оценить вам самому непосредственно в замке Фатлмоунт. В последние дни его там почти всегда можно встретить… частично.

– Проклятье! – сказал мистер Шейли-Хоупс и упрямо наклонил вперед бритую голову, словно намереваясь боднуть собеседницу. – Ничего более абсурдного за последний год мне слышать не доводилось. Но вы без запинки говорите по-английски и, как мне представляется не склонны злоупотреблять ни бренди, ни виски… То, что вы рассказываете, настолько абсурдно, что я, пожалуй, возьмусь за это дело. Зовите констеблей! Но прежде ознакомьтесь с моими расценками.

* * *

Дверь вагона открылась, и на на платформе появился бритоголовый крепко сбитый мужчина в светлом летнем пальто и широкополой фетровой шляпе. Он двумя руками оперся на длинную трость черного дерева с фигурным набалдашником из слоновой кости и обвел перрон изучающим взглядом. Костюм приезжего, хотя и вызвавший бы нервический припадок у лондонских денди, но все же не лишенный элегантности, плохо вязался с его манерой двигаться – быстро, резко и немного раскачиваясь из стороны в сторону. Мужчина огляделся по сторонам с таким видом, словно ожидал увидеть как минимум роту солдат, замершую в ожидании его приказов, вытер пот со лба клетчатым платком и обратился к вышедшему вслед за ним спутнику в синей чалме, внешность которого навевала мысли о палящем солнце и экзотических странах:

– Ну вот, мы почти на месте. Кстати, Раджив, ты навел справки, замок заложен? Или, может быть, он фигурирует в каких-нибудь спорах о наследстве?

– Он совершенно чист, сэр. Улфхерсты – род весьма состоятельный. А брак леди Маргарет и Генри Рокстеда, совладельца верфи «Рокстед энд Купер Шипе», только приумножил их состояние. Адмиралтейство – постоянный заказчик «Рокстеда и Купера».

– Мистер Шерлок Холмс? – подошел к вагону белобрысый парень в серой охотничьей куртке и очках-консервах, поднятых на лоб.