|
Они очень странные. Одни разговоры в той загадочной комнате у телевизора могли бы вызвать подозрения... Она теперь лучше знала телохранителя и очень сомневалась, что он стал бы откровенничать с незнакомыми людьми, рассказывать им самые интимные подробности домашней жизни семьи Доггерти, тем более учитывая, что эти люди были их врагами и даже не пытались скрывать этого факта. Он ничего не говорил. Блендуэлл знал о том, что сказал маньяк по телефону, из другого источника. Значит, придется поговорить об этом с Рудольфом, убедить его более серьезно отнестись к возможности того, что Блендуэлл может быть виновен во всем, что произошло и грозило произойти. Нельзя пренебрегать такими явными указаниями. У соседа был серьезный мотив, о котором знали все. Он вел себя подозрительно. Если Сэйн по какой-то непонятной причине считает его невиновным, то пусть хотя бы скажет, что это за причина. Она имеет право это знать как гувернантка детей, ответственная за их безопасность не меньше, чем телохранитель.
В конце концов мысли в голове стали повторяться, образовав замкнутый круг, и Соня поняла, что пора вставать. Она приняла душ, оделась, расчесала волосы щеткой до тех пор, пока они не начали блестеть, и примерно в десять с небольшим отправилась вниз завтракать. В маленькой столовой, непосредственно примыкавшей к кухне, Рудольф Сэйн сидел перед большой тарелкой яичницы с беконом, неотрывно наблюдая за Алексом и Тиной: дети самозабвенно трудились над горками оладий, почти утопающими в голубичном сиропе. Вокруг рта и на пальцах у обоих синели пятна сока, но каким-то образом они ухитрились не запачкать снежно-белую скатерть. Соня в очередной раз поразилась тому, насколько ясно видно хорошее воспитание: ребята были замечательными, просто замечательными. Нельзя было допустить, чтобы с ними что-то случилось. Она сделает все, чтобы они встретили своих родителей целыми и невредимыми. Соня сказала: – Должно быть, оладьи хороши. В противном случае мне остается только подумать, что с завтрашнего дня еду объявили вне закона. Тина хихикнула и вытерла рот. Алекс одним движением проглотил оладью, которой набил себе рот, и ответил: – Привет, Соня! Вы знаете, кто-то поломал "Леди Джейн"? – Глаза мальчика лихорадочно блестели, он говорил быстро и возбужденно. Девушка нахмурилась: – Поломал? – Пробил в ней дыру, – объяснила Тина. – Прямо в днище, – добавил Алекс, – она затонула. – Немножко еще видно, – продолжала его сестра, – но большая часть уже под водой. – То же самое случилось с двумя соседскими лодками. – Алекс болтал как сорока, не в силах остановиться. – Кто-то пробил в них дырки. – Утопил, – сказала Тина. – Эй, там, – произнесла Соня. – Вы двое слишком быстро говорите для меня. Не могу за вами угнаться. Она взглянула на Сэйна. Вид у него был не слишком-то довольный. – Это правда? – спросила девушка. – Даже чересчур. Соня подошла к кухонной двери, открыла ее и увидела, что Хельга за центральным столом возится с коркой пирога. – Когда у вас будет время, не могли бы подать мне кофе и, может быть, пару сладких рулетов? – Конечно, прямо сейчас, – ответила кухарка. – Смотрите, когда вам будет удобно. Соня закрыла дверь и вернулась к столу, села наискосок от Сэйна. – Это очень плохо? – Прошлой ночью, – отозвался гигант, – я сказал, что Билл собирается доплыть до Гваделупы и привезти сюда полицию. Ну что ж, он этого не сделал. Кто-то открыл кингстоны и уничтожил корабль. – Уничтожил? – Затопил его, полностью. |
