– Знаешь, давай-ка лучше позвоним ему по телефону, – предложил Гарбугли.

Глава 8

БОЦЦАРИС

Александер Боццарис не был проходимцем. Он был копом.

По его мнению, между этими понятиями существовала огромная разница. Только один-единственный раз в жизни ему случилось пострадать из-за того, что его приняли за другого, – когда он пытался изнасиловать собственную жену. Собственно говоря, это была шутка. Решив попугать ее, он раз вечером переоделся бродягой, неслышно прокрался в свой собственный дом (даже сейчас, вспомнив об этом, он порой улыбался) и набросился на собственную жену. Конечно, его тут же арестовали, а потом продержали почти три часа в полицейском участке Бронкса. И это несмотря на то, что он всем до единого показал свой полицейский значок, пригрозив при этом, что подаст на них жалобу, если его немедленно не освободят. Однако его жена поклялась, что никогда в жизни не видела этого ужасного человека, что он вломился к ней в спальню с криком «Изнасилование!», и это решило дело. Таким образом, им оставалось самим решать, кому верить: очаровательной молодой еврейке или какому-то ужасному извращенцу. И Боццарису пришлось сидеть под замком, пока в участке не появился капитан О'Рурк собственной персоной, знавший его в лицо. Он-то и подтвердил, что Боццарис действительно коп. Только тогда его неохотно отпустили на свободу.

Он как раз собирался взять трубку трезвонившего телефона, когда открылась дверь и в его кабинет вошел Нюхалка.

– Привет, Нюхалка, – буркнул он. Указав на стоявший возле стены стул с прямой спинкой, Боццарис потянулся к телефону. – Боццарис, – рявкнул он. Помолчав секунду, он проворчал:

– Ладно, погодите немного, сейчас возьму листок бумаги, – выдвинув верхний ящик письменного стола, он вытащил листок с надписью «Департамент полиции», придавил его поудобнее локтем, взял карандаш и буркнул в трубку:

– Слушаю!

Нюхалка уселся на стул, задумчиво уставился на свои ноги, скрестил их, полюбовался немного и вернул в прежнее положение. С тех пор как счастливая случайность позволила ему наткнуться на такую потрясающую новость, он мечтал только о том, как бы поскорее попасть в уборную. И сейчас с нетерпением дожидался, пока Боццарис закончит разговаривать по телефону.

– Хорошо, – произнес тот наконец. – Где? Да, понимаю, наш человек, тот, что в «Вестерн Юнион». Что? Ладно, ладно, просто прочитайте, что в этой телеграмме. Минутку, не так быстро, я записываю. Кому, вы говорите? Да, да, конечно! Я понял.

Давайте дальше.

Нюхалка закинул ногу на ногу.

– Правильно, – продолжал Боццарис. – С Капри, вот как?

И что там, в телеграмме?

Нюхалка скрестил ноги.

– «Очень важно и срочно, – повторил Боццарис, – немедленно переведите пятьдесят к субботе 21 августа уведомлением».

Нюхалка открыл было рот, быстро разнял ноги и невольно вытянулся вперед.

– А подпись? – спросил Боццарис.

– Кармине Гануччи, – быстро подсказал Нюхалка.

– Что? – удивленно переспросил Боццарис, не веря собственным ушам.

– Ничего, – буркнул тот и поспешно покинул кабинет.

– Эй, эй, погоди минутку! – завопил Боццарис вдогонку.

Поспешно буркнув в трубку: «Я перезвоню вам попозже!» – он выскочил из-за стола и устремился вслед за Нюхалкой.