— Глупцы! Пустые слова им дороже жизни соплеменников! — ярилась Эйр. И тут взор её упал на поле битвы, где из последних сил бился окровавленный израненный Аудульф в волчьем шлеме и уцелевшая горстка его воинов.

Завидев в небесах золотую колесницу, запряжённую кабанами, Аудульф решил, что на их пламенные молитвы откликнулась вместо Эйр сама великая мать Йорд, потому как именно богиня согласно древним преданиям появлялась на легендарной колеснице с механическими кабанами. Вожак поднял правую руку с окровавленным мечом в воздух и разразился громогласными криками, приветствуя богиню. Волколаки с восторгом последовали его примеру.

Колесница сделала круг над полем битвы — сверху открывалось страшное зрелище. Затем Эйр нажала на некий рычаг — из колесницы полетели огненные стрелы, метко разившие ряды саксонцев.

Не успел Волтинген отдать приказ, чтобы вспомогательный отряд привёл в боевую готовность катапульты, как деревянные механизмы объяло огненным пламенем. Эйр и Сирин носились в небесах, оглашая окрестности громкими победными криками. Колесница изрыгала из своего чрева огненные стрелы, но, наконец, поток их иссяк. К тому времени саксонским войскам был нанесён жестокий ущерб. От вспомогательных отрядов и маркетантского обоза ничего не осталось. Часть конницы буквально обуглилась в небесном огне, рыцари изжарились в своих собственных доспехах. Над полем брани распространился устойчивый запах жареной человеческой плоти.

Ландмейстер Хогерфест и гроссмейстер Волтинген приняли решение отступить и закрепиться на землях венедов ближе к Альбе. Маршал Курт Саксонский спешно отводил войска.

Группировка рыцарей из Магдебурга вкупе с баварцами разделилась на две части. Магистр Бассенхайм лично отправился против моравов на Прагу, он давно мечтал добраться до легендарного моравского золота. Баварский ландкомтур возглавил поход против лужан, ибо у рыцаря были свои счёты с местным князем. Много лет назад отец ландкомтура пал в здешних лесах, а тело его растерзали дикие звери. Ландкомтур яро ненавидел венедов и мечтал поквитаться с ними в бою за смерть горячо любимого родителя.

…Престарелый магистр Бассенхайм сидел подле богатого походного шатра, установленного на одном из холмов, и наблюдал через зрительную трубу за ходом битвы. Он видел, как наёмная скифско-сарматская конница вкупе с моравами, отчаянно противостояла его закованным в железо всадникам. Он с ужасом наблюдал, как загорелые дикари длинными пиками, снабжёнными на концах специальными крюками, стаскивали его верных рыцарей с лошадей. Упав с лошади на землю, рыцарь утрачивал возможность сопротивляться, ибо амуниция его была слишком тяжела. Подоспевшие моравы или скифы из-за холмов тотчас же с ним расправлялись, сражая тонким острым ножом прямо в горло. Этот нож под названием «мизекордия», то есть «милосердие» моравы переняли у византийцев, с которыми имели прочные торговые связи.

Магистру казалась, нет конца и края темноволосым всадникам в кожаных одеждах с пластинчатыми металлическими нагрудниками, восседавшими на небольших приземистых лошадях. Остроконечные шлемы наёмников, украшенные хвостами степных лис и шакалов, мелькали по всему полю битвы. Саксонская же тяжёлая конница выглядела неповоротливой среди моравских холмов и теряла силу железного натиска.

Бассенхайм и предположить не мог, что моравы располагают достаточным количеством золота, чтобы привлечь на свою сторону значительные военные силы скифов и сарматов. Моравские лучники, вкупе со скифами и сарматами, укрепившись на природных возвышенностях, осыпали ряды саксонского воинства смертоносным градом стрел.

Скифы и сарматы всегда были падкими на золото. Предложенной моравами награды с лихвой хватило, чтобы нанять пять сотен отлично экипированных всадников и столько же пехотинцев и лучников.