Пара здоровенных рыцарей, закованных в окровавленные латы, обезумевших от вида крови и искромсанных трупов, пытались проникнуть внутрь Рарога. Но тщетно — вход был плотно затворён. Кто-то из саксонцев, ударив цепным моргенштерном наотмашь, разбил ирийское стекло на носу Рарога и силой попытался извлечь Марцану. Та, вооружённая мечом, яростно отбивалась. Но силы были явно не равны.

Тем временем над городом пронеслась колесница Перуна. Горожане и воины лютичей, сражавшиеся за стенами, увидев такое чудо, начали прославлять бога-громовержца:

Из колесницы Перуна вырвались огненные стрелы, направленные в саксонцев. Страх и паника обуяла их ряды. Небесный всадник выиграл время, спустившись на землю, он приземлился подле Рарога, которым управляла его дочь.

Саксонец, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, тем паче, что его сотоварищи разбежались при появлении небесной колесницы, продолжал крушить Рарог цепным моргенштерном, пытаясь добраться до Марцаны. Но тщетно, она ловко затаилась за механизмами. Наконец саксонец попытался залезть через дыру, образовавшуюся на месте стекла в носовой части летающей птицы.

Подоспевший вовремя Перун яростно взревел, мощным ударом палицы, раскроив назойливому саксонцу голову.

— Марцана! Марцана! Это я — Перун! — продолжал реветь он.

Дверь Рарога отворилась. Из чрева «птицы» появилась смертельно бледная Марцана с обнажённым мечом в руках.

— Забирайся в колесницу! Поговорим в чертоге! — жёстко скомандовал он, краем глаза улавливая траекторию полёта ещё одного Рарога, которым управляла Мокошь. И теперь он спешил из глубокого тыла саксонцев на помощь соплеменнице.

Марцана подчинилась и безмолвно забралась в колесницу. Тем временем Рарог Мокоши завис над местом крушения. Перун погрозил ей палицей. Мокошь поняла: по возвращении в Радогош соберётся родовой совет. А это не предвещало ничего хорошего…

Однако саксонцы даром времени не теряли. Под предводительством самого комтура фон Анвельта они спешили к колеснице. Анвельт, обладавший незаурядными способностями командира, сумел убедить своих людей, что спустившийся в золотой колеснице, запряжённой двумя лошадьми, бог венедов, также смертен. Ибо отчего он так устремился на выручку потерпевшего кружения Рарога? И только великий Логос вечен!

Не успел Перун забраться в колесницу и взмыть ввысь, как ему вслед посыпался град стрел. Но колесница быстро набрала высоту и стала для них недосягаемой. За Перуном последовала и Мокошь — к тому времени её Рарог потерял способность низвергать огненные стрелы.

— Неужели ты бросишь лютичей на произвол судьбы? Старгард будет выжжен дотла! — возмутилась Марцана, умоляюще глядя на отца. Тот не смог противостоять ей.

— Будь по-твоему… Но только один раз! — возопил Перун и направил колесницу прямо на саксонцев.

Несколько выпущенных огненных стрел достигли цели — в рядах захватчиков началась паника. Ландкомтур фон Линсбург был ранен, его уносили с поля боя на носилках. Фон Анвельт, тщетно пытаясь остановить бегущих с поля боя воинов ордена, посылал проклятия венедам и их диким богам.

Девана, Магура и едва, стоявший на ногах Прове, ликовали…

Умиравшие воины на поле брани и смертельно израненные ополченцы возносили молитвы Магуре, дабы она перенесла их души в Ирий. Дева-валькирия сражалась подле них, как простая смертная, но лютичи не знали об этом. И даже не подозревали, что красивая женщина, облачённая в латы — никто иная, как Магура, сошедшая из Радогоша.

Магура, стоя на городской стене, с окровавленным мечом к руках, обвела взором поле брани… На миг она задумалась: отчего её чтут, как деву-валькирию? Может быть, оттого, что в давние времена она исцеляла людей (как всегда, наперекор мнению отца Перуна).