Выходя со стадиона, Нат пожимал руки направо и налево, но он знал, что победа Тафта над Сент-Джорджем ему не помогла, даже если Эллиот мог лишь бегать взад и вперёд вдоль площадки, пока последние болельщики не ушли со стадиона.

— Ещё слава Богу, что его не ввели в игру, — сказал Том.

В это утро Флетчера пригласили прочесть отрывок из Библии в часовне, что ясно показало, за кого голосовал бы директор. Во время обеденной перемены Флетчер и Джимми посетили все общежития, чтобы узнать, что ученики думают о еде.

— Это явно обеспечит вам голоса, — заверил их сенатор, — даже если вы ничего не можете улучшить.

В этот вечер они легли спать, смертельно усталые. Джимми поставил будильник на половину шестого. Флетчер застонал.

— Ловкий ход, — заметил Джимми, когда утром они стояли перед входом, ожидая, пока все ученики разойдутся по своим классам.

— Блестящий, — признал Флетчер.

— Боюсь, что так, — сказал Джимми. — Не то, чтобы я жаловался, потому что я в подобных обстоятельствах посоветовал бы тебе сделать то же самое.

Они не отрывали глаз от Стива Роджерса, который стоял у входа на костылях, позволяя мальчикам оставлять свои автографы на гипсе его сломанной ноги.

— Ловкий ход, — повторил Джимми. — Голосование из сочувствия приобретает новый смысл. Может быть, стоит задать вопрос: хотите ли вы, чтобы председателем ученического совета был калека?

— Один из величайших президентов нашей страны был калекой, — напомнил Флетчер.

— Значит, тебе остаётся только одно, — ответил Джимми. — Проведи следующие сутки в инвалидном кресле.

В последний уикенд группа Ната пыталась сохранять уверенный вид, хотя они понимали, что шансы соперников примерно равны. Оба кандидата не переставали улыбаться до самого вечера в понедельник, когда школьные часы пробили шесть.

— Пойдём ко мне, — сказал Том, — и почитаем самые печальные рассказы.

— Печальные рассказы, — согласился Нат.

Вся группа втиснулась в тесную комнатку Тома и начала обмениваться рассказами о том, что они делали во время кампании. Они смеялись шуткам, которые не были смешны, и нетерпеливо ждали результатов.

Послышался громкий стук в дверь.

— Войдите, — сказал Том.

Все встали, увидев, кто стоит в дверях.

— Добрый вечер, мистер Андерсон, — сказал Нат.

— Добрый вечер, Картрайт, — официальным тоном ответил завуч. — Как глава избирательной комиссии по выборам председателя ученического совета, я должен уведомить вас, что ввиду почти полного равенства результатов голосования я распоряжусь провести пересчёт голосов. Объявление результатов отложено до восьми часов.

— Благодарю вас, сэр, — всё, что сообразил сказать Нат.

Когда пробило восемь часов, все сидели на своих местах в актовом зале. Все встали, когда в зал вошёл завуч. Нат попытался по выражению лица декана угадать, каков результат, но тот был бесстрастен, как японец.

Мистер Андерсон подошёл к краю сцены и жестом пригласил всех сесть.

— Я должен вам сказать, что это были самые спорные результаты за всю семидесятипятилетнюю историю нашей школы. — Нат чувствовал, что у него потеют ладони, хотя он пытался сохранять спокойствие. — Вот результаты голосования: за Ната Картрайта — 178 голосов, за Ралфа Эллиота — 191 голос.

Половина учеников вскочила на ноги и бурно завопила, тогда как другая половина осталась молча сидеть.