Гризли немало повидал таких тёток и вовсе не прельщался перспективой стать живым призраком гимназии, бесполой сущностью в мешковатом свитере и толстых бифокальных очках. Он не желал превращаться в ходячее дерево, прорастать в четвёртую гимназию корнями или чем угодно. Тем более что этого не хотела Рокси…
Перед ним снова и снова всплывали мерзости со школьной доски. И мрачная невозмутимость, с которой ученики покидали класс. Интересно, как бы они поступили, повернись он к доске раньше времени?
Гризли вдруг передёрнуло. Он представил, как взрослые девицы без улыбок и смешков разглядывают его, притёртого к стенке, скучного пыльного физика. Чёрт, они ведь спланировали заранее, и парни, и девушки… Гризли нахмурился, глядя в зеркало. Мыльная вода стекала с рук и закручивалась водоворотом в раковине. Наконец он стряхнул оцепенение и повернулся к шкафчику за полотенцем.
В нос ударило зловоние, точно прокисла пивная брага. В нижнем отделении узкого железного шкафчика висели рядышком два халата и комбинезон для внезапных внеурочных работ. В этой одежде Гризли участвовал в периодических «субботниках». В верхнем отделении лежала кепка, пакет со спортивной обувью и стопка чистых полотенец. То есть, это раньше они были чистыми.
Сейчас полотенца покрывала вонючая лужа непереваренной пищи. Рвотные массы текли из втиснутого в верхнее отделение перевёрнутого бумажного ведра из-под попкорна. Кроссовки, халат, комбинезон — всё было безнадёжно испорчено. Идея о стирке даже не пришла Гризли в голову. Он инстинктивно отшатнулся, стараясь дышать ртом. Губастый весёлый клоун подмигивал ему с бумажного ведра. В пухлой ручке клоун держал флажок с надписью «Парадизо». Спустя несколько секунд бестолкового ступора Гризли опустил глаза и заметил ещё одну деталь. В тот момент она не показалась ему важной. В пузырящейся буро-зелёной массе, стекавшей на пол, выделялись желтоватые комочки.
Кукуруза пополам с пивом.
3
КУРИЦА С ЧЕРНОСЛИВОМ
С салатом было почти покончено. Пожалуй, ещё немного базилика, но не переборщить. Ни в коем случае не переборщить, Борис не выносит, когда чересчур много зелени…
Клавдия напевала.
День должен закончиться божественно. Да, да, именно божественно. Никаких внешкольных занятий, никаких родственников, никаких потрясений. В чреве плиты томилась гордость и божество, курица с черносливом. Борис непременно сойдёт с ума.
Клавдия дотянулась до пульта. Сегодня она чувствовала себя необыкновенно доброй и великодушной. Она даже готова была простить тоненькой фасонистой журналистке её, так уж и быть, неплохие формы. И уж тем более добрая Клавдия готова была простить явные внешние недостатки гостям студии. Дряблая блондинка из органов социальной опеки покачивала головой бутылкообразной формы, а прилизанному академику явно не хватало хорошего стоматолога.
Клавдия напевала. Она любила их всех.
«Особенно велик процент самоубийств в странах Скандинавии и России, — обиженно заявил академик. Его жирные волосёнки падали на лоб, почти как у легендарного фюрера. — Количество детей, пытающихся свести счёты с жизнью, с каждым годом увеличивается примерно в полтора раза. И это именно дети, замечу я вам, дети с девяти до четырнадцати лет».
Клавдия осторожно открыла духовку, отогнула фольгу и принялась поливать подрумянившиеся бока курицы соусом собственного изготовления. Кроме сметаны и майонеза туда входило ещё несколько тайных ингредиентов, привносящих в готовое блюдо оттенок восточной пикантности. Кроме того, внутри птицы томился невероятно смелый фарш из орехов и чернослива Сегодняшняя трапеза должна была сразить Бориса наповал.
«Так ли всё плохо? — заученно блеснула тридцатью двумя зубами ведущая. — Да, не будем отрицать, мы собрались здесь по печальному поводу Нам пришлось даже изменить тему передачи после серии необъяснимых несчастий, произошедших на этой неделе. |