|
Кого-то из них смерть настигла совсем молодым или в расцвете лет, но такие встречались редко. Чаще я видел седые волосы и морщинистые, утомленные жизнью лица. Но главное, что объединяло их всех, – невыносимое страдание в глазах. Мне было не выдержать их взглядов. "Все эти люди – твои предки, Брам. Семнадцать поколений. Их души мучаются сейчас в аду. Они пошли на это еще при жизни, чтобы Влад не посягнул на благополучие их близких. Все они – старшие сыновья в каждом поколении, вынужденные стать пособниками Влада и заботиться о его пропитании. Иными словами, находить и поставлять ему жертвы, чтобы он не испытывал недостатка в крови. Эти люди отдавали ему собственные души и тем самым продлевали существование Колосажателя. Я принадлежу к восемнадцатому поколению; благодаря моей душе Влад жив и поныне. А ты, Брам, – старший сын в девятнадцатом поколении". Неожиданно часовня куда-то исчезла. Я попал в "тронный зал" Влада, где погибли отец и брат. И вновь Колосажатель восседал на троне, облаченный в малиново-красную мантию, с золотой короной на голове. Он сиял, словно солнце, решившее опуститься на землю; он был горделив и свирепо красив. Влад совершал ритуал вкушения крови в самый первый раз, обрекая невинную душу на вечное проклятие. Голосящий младенец, которому отец, не скрывая горьких слез, надрезал ритуальным ножом палец и выдавил в золотую чашу несколько капель крови... Влад, поднесший чашу к губам и выпивший эту кровь... Передо мной, поколение за поколением, повторялась страшная картина: семнадцать сломленных горем отцов, семнадцать невинных младенцев, принесенных на заклание. "Пусть это закончится на мне, – услышал я голос Аркадия. Самого его рядом не было. – Брам, мальчик мой, я хочу, чтобы это проклятие исчезло вместе со мной". Зрелище продолжалось, но теперь я следил за происходящим откуда-то с высоты. С каждым поколением Влад играл в одну и ту же игру, и каждый раз выходил победителем – сталкивал очередную душу в преисподнюю. Он наслаждался ужасом и страданием очередного старшего сына, осознавшего, кем на самом деле является щедрый "двоюродный дедушка" Влад и чем придется платить за эту щедрость. Увидел я и то, как соблюдался договор, заключенный между Владом и окрестными крестьянами. Замок был полон слуг, поля не испытывали недостатка в работниках. Подобно любому крупному феодалу, Влад заботился о пропитании своих людей и защищал их. Они, в свою очередь, глухо молчали о страшных пристрастиях своего господина, и потому беспечные путники, которых заносило в здешние края, и "гости", которых заманивали в замок любезными приглашениями Влада и его пособников из рода Цепешей, бесследно исчезали. Договор соблюдался вплоть до того дня, когда почти тридцать лет назад Влад дерзнул его нарушить, сделав Жужанну подобной себе. Он утверждал, что пошел на это из жалости к убогой, обреченной на одиночество сестре Аркадия. Слухи о новоявленной вампирше мгновенно распространились по деревне. Крестьяне испугались, что следующей жертвой может стать любой из них. Деревня опустела. В замке не осталось никого, кроме самого Влада и двух его сожительниц – вампирши Жужанны и ее горничной Дуни, еще живой, но после укуса Влада ставшей его послушным орудием. Я вновь увидел дом, по которому недавно меня водил Аркадий; увидел себя новорожденным младенцем. Меня нежно и заботливо держал на руках рослый блондин, которого я до недавнего времени считал своим родным отцом. Родители поручили меня заботам Яна Ван-Хельсинга и указали направление, в котором он должен ехать, а сами, сев в коляску, помчались в противоположную сторону. Аркадий гнал лошадей, отчаянно стараясь успеть до захода солнца пересечь реку. Мама сидела бледная, изможденная; роды были тяжелыми, и она чуть не умерла от кровотечения. |
