|
Я овладел женой и только потом осознал, что ее лицо перепачкано свежей кровью. Во сне я пригляделся и снова закричал. Женщина, лежавшая рядом со мною, была не Мери. На этот раз, к моему величайшему ужасу, я обнаружил возле себя собственную сестру. Кошмарный сон превратился в не менее кошмарную явь. Я открыл глаза и увидел, что Жужанна и в самом деле лежит в моих объятиях. Содрогаясь от стыда и отвращения, я отстранился от нее и, сев, огляделся по сторонам. Мы с сестрой находились на диване. Рядом, на полу, равнодушная к остывающим трупам, громко храпела полураздетая Дуня. Поднявшись, Жужанна как ни в чем не бывало надела платье и принялась застегивать пуговицы, однако ее движения утратили кокетливую небрежность. С лица исчезла похотливая улыбка, оно стало серьезным и даже суровым, словно впервые за все это время Жужанна задумалась о последствиях содеянного. Я лихорадочно натянул на себя одежду. Мой голос дрожал от стыда и ярости. – Как... как ты посмела это сделать? Ты нарочно погрузила меня в сон. Но зачем? Разве тебе было мало любовных утех? Свечи давно догорели, за окнами занимался серый рассвет. Ночь уходила, и вместе с ней таяла и сверхъестественная красота Жужанны. Нет, ее лицо не стало уродливым. Но синеватый отблеск волос, лунное сияние кожи, золотистые огоньки в глазах – все это поблекло. Передо мной была всего лишь привлекательная смертная женщина. Жужанна ответила не сразу. Вначале она еще раз взглянула на Дуню, желая убедиться, что та продолжает спать. – Я сделала это, чтобы спасти тебя, Каша, – тихо сказала Жужанна. – Чтобы спасти всех нас. Заметив мое недоумение, она пояснила: – Ты умер совсем недавно. Влад говорит, что пока еще от тебя могут быть дети. Ребенок, Каша. Мне всего-навсего нужен ребенок. Всего-навсего! Я едва не застонал от ужаса: как Жужанна может спокойно говорить о принесении в жертву ее ребенка... нашего ребенка? Неужели она думает, что дитя, родившееся от кровосмесительного соития, будет в меньшей степени человеком? Или я буду меньше его любить? А может, она считает, что такого ребенка легче обречь на безрадостную, полную страданий судьбу? Видя боль, написанную на моем лице, Жужанна повысила голос и попыталась оправдаться: – При жизни я была слишком многого лишена. Не лишай меня этой радости. Или ты хочешь, чтобы он выследил твоего сына? Я был противен самому себе. Мне не хотелось отвечать, и я отвернулся. – Мне необходимо сообщить тебе, что Влад напал на твой след, – вдруг сказала Жужанна. – Он уже щедро заплатил твоему подручному... да-да, тому самому, что вчера вечером был здесь. После восхода солнца этот человек должен прийти сюда и расправиться с тобой так же, как поступал с телами твоих жертв. – А почему Влад не поручил это тебе? – с горечью спросил я. – Намного проще было бы покончить со мной, когда я, беспомощный, лежал рядом с тобой. Что ж ты этого не сделала? На прекрасном лице Жужанны появилось выражение откровенного удивления. – Оказывается, ты не знаешь... – Что я должен знать? – Ни Влад, ни ты не можете уничтожить друг друга. Договор это запрещает. Мы можем умереть лишь от руки смертного человека. Я молча размышлял над ее словами, пока сестра довольно резко не прервала мои раздумья. – У тебя нет времени, Каша. Ты должен немедленно покинуть этот дом. – Уж не с тобой ли вместе? – спросил я, чувствуя, как во мне опять закипает ярость. |
