— Что значит рисковать? — встревожилась Геля. — Что вы такое во сне говорили про двадцать девятое сентября? Про кого это вы сказали «он уже в Москве»?

— Как всегда, слишком много вопросов. — Люсинда вздохнула. — Впрочем, про двадцать девятое могу и ответить. Знаешь, что сегодня за день?

— Ну, знаю. Самый обыкновенный, — пожала плечами Геля.

— Нет, самый не-обыкновенный. — Люсинда пронзительно взглянула на Гелю, и той сделалось не по себе. — Сегодня главный день твоей жизни. День, когда решится все.

— Все решится? Для меня?

— И для тебя. И вообще.

Фея повернула ключ в замке зажигания, и машина, мягко заурчав, тронулась с места.

— Постойте! Я не могу никуда ехать! Я на урок опоздаю! — испугалась Геля.

— Сама виновата, — сварливо сказала Люсинда. — Если бы повернула ключик раньше, мы могли бы сделать это в выходной.

— Что «это»?

— Спасти мир. И в понедельник пошла бы в школу, как положено, — ответила Фея, выруливая на дорогу.

Спасти мир? Я что, Гарри Поттер? А вдруг она просто сумасшедшая? А я, как дура, еду с чужой теткой, хоть и симпатичной, неизвестно куда? — Мысли лихорадочно метались, и Геля не знала, на что решиться.

Люсинда искоса взглянула на нее. Насмешливо сказала:

— Ладно, спрашивай. Задай один вопрос, самый-самый важный. Как если бы из всех теснящихся в твоей голове вопросов ты могла получить ответ только на один. Подумай, что тебя волнует больше всего. Но предупреждаю. Если вопрос будет не тот, который должен быть, я отвезу тебя обратно в школу, и ты больше никогда обо мне не услышишь.

Геля почему-то ужасно испугалась этой перспективы, хотя более рассудительная девочка, возможно, только обрадовалась бы. Глубоко вздохнула, чтобы сосредоточиться, как учил их в театральном кружке Лев Львович, и тихо спросила:

— А что это там такое светилось среди веток? Маленькое, круглое, одновременно очень горячее и очень холодное?

— Бинго! Дай я тебя расцелую! — воскликнула Люсинда. — Уф, какое облегчение!

Глава 6

Геля проглотила невежливый вопль: «Держите руль!», тем более что Люсинда и не собиралась ее расцеловывать на самом деле. Это было образное выражение, как сказал бы папа.

Убедившись, что Фея сидит смирно, ведет уверенно и внимательно следит за дорогой, Геля тихонько напомнила:

— Так что это там светилось? Среди веток?

— Райское Яблоко.

— Но… Оно не очень-то было похоже на яблоко! — усомнилась Геля. — Это было что-то сияющее и самое прекрасное!

— Райское Яблоко и не должно быть похожим на обыкновенное яблоко. — Люсинда притормозила на красный, повернула к себе зеркальце заднего вида и поправила свой замечательный кулон. — Райское Яблоко — волшебное яблоко любви, шестьдесят четыре карата ее беспримесной концентрации.

— Вы сказали «шестьдесят четыре карата»? Но карат — это же у ювелиров… как там — «условная единица для определения массы драгоценных камней и жемчуга». А яблоко… Хотя то яблоко выглядело как драгоценный…

— Алмаз? Да. Его частенько принимали за алмаз. А ты много знаешь, — Фея мельком улыбнулась девочке. — Наверное, любишь читать?

— Н-нет, — Геля слегка покраснела, — не особенно.